– Никто не знает точной дозировки. Мы начнём с малого, но ошибка способна убить. Помимо почек и печени может пострадать костный мозг: резкое падение лейкоцитов, тромбоцитов. Мы будем следить, но только постфактум.
Стук.
– Ты первая, кто пробует этот путь. Любой шаг – неизбежные последствия, каждое движение вперёд будет стоить боли. И всё это может оказаться напрасным. Побочные эффекты гарантированы, успех – нет. Вот почему профессор против.
Глаза Светланы дрогнули, но рука вновь коснулась блокнота.
Стук.
Так продолжалось ещё долго: Рейчел перечисляла возможные ужасы, один страшнее другого, а Светлана снова и снова отвечала одинаково – коротким, упрямым "Я знаю".
Комната дышала тихим гулом аппаратов и напряжением, которое можно было ощутить кожей. Запах антисептика смешивался с чем-то едва уловимым – запахом решимости, крепкой, как раскалённое железо. Светлана не отводила взгляда, и каждый её стук звучал громче любых слов. Сколько бы мрака и неизвестности ни таила эта терапия, Светлана Романова всё равно согласилась. В её взгляде читалась не покорность судьбе, а решимость идти вперёд, даже если дорога будет усеяна болью и страхом.
Даже профессор Блейк, долго сопротивлявшийся, в конце концов сдался. Тяжёлый вздох сорвался с его губ:
– Что ж… хорошо.
Он кивнул медсестре, и та бесшумно приблизилась, держа в руках шприц.
Рапамицин обычно принимают в таблетках, но Светлана уже не могла глотать твёрдую пищу, поэтому препарат приготовили в жидкой форме. Игла скользнула в вену, и медленно, капля за каплей, лекарство вошло в кровь.
В этот миг словно был спущен курок револьвера в игре на выживание.
***
После процедуры все выбрались в маленькую закусочную неподалёку. Воздух там пах поджаренным хлебом и кофе, на столах поблёскивали дешёвые пластиковые подставки под меню. Аппетит пропал, куски пищи едва удавалось проталкивать в горло, и вдруг голос Джесси нарушил вязкую тишину:
– Что? Дочерняя компания?
Оказалось, Дэвид рассказал ей о планах Сергея Платонова открыть отдельную структуру. Вопреки ожиданиям, Джесси восприняла идею положительно:
– Конечно, это нужно. Тогда Шон сможет вкладывать деньги официально, верно?
– Значит, ты за?
– А разве плохо? На пожертвованиях далеко не уедешь, клинические испытания сами себя не оплатят.
Практичная, рассудительная женщина – такой Джесси казалась всегда. Ну, за исключением того случая, когда она, не давая выбора, обручила себя с умирающим возлюбленным.
Но вдруг её взгляд стал настороженным, и она повернулась к Сергею:
– Допустим, фирма разорится. Что тогда? Если испытания идут под её именем, разве исследования не заморозят?
Ответ прозвучал твёрдо:
– Этого не случится.
Ведь она задумывалась не как узкий инструмент для биологических образцов. Возможности будущего стоило использовать по максимуму: вовремя скупать компании с огромным потенциалом и выстраивать прочный портфель.
– Значит, всё упирается в умения Шона?
– Именно.
– Хм. Тогда согласна. Честно, когда услышала про четыре миллиона к апрелю, была уверена – мошенник. А в итоге на столе оказалось сто миллионов. После такого глупо сомневаться в твоих талантах инвестора. Главное, чтобы всё продолжалось так же.
Так неожиданно просто согласие на создание дочерней компании было получено. Вопрос, мучивший всех, разрешился сам собой.
– Тогда о ходе дел буду сообщать по телефону и почте, – заключил Дэвид.
После короткого прощания пути разошлись: он остался, а Сергей с Рейчел сели на поезд до Нью-Йорка.
Поезд плавно гремел по рельсам. Вагон наполнялся лёгким гулом разговоров и стуком колёс. Между двумя попутчиками повисла едва заметная неловкость. Рейчел сидела напротив, её взгляд был мягким, но осторожным.
Сергей в последнее время нарочно держал дистанцию. Связь с её отцом, Раймондом, делала любое сближение слишком рискованным.
После обмена формальными фразами Рейчел улыбнулась чуть смущённо и призналась:
– Знаешь, кое-что удивило.
Первым в голову пришло очевидное:
– То, что приехал к Светлане лично? Всё равно планировал увидеться с Дэвидом, решил заодно заехать.
– Нет, не это….
Она немного помолчала, словно подбирая слова, и наконец продолжила:
– Речь о твоём решении оплатить всё лечение Светланы. Она ведь даже не официальная участница клинических испытаний.
И это правда. Официальный старт первой фазы требовал разрешений регуляторов и четырёхсот миллионов долларов, которые ожидалось собрать только к концу года. На бумаге Светлана числилась всего лишь пациенткой, добровольно согласившейся на неутверждённый препарат.
Успех или провал не имели отношения к будущему одобрению исследований. И всё же расходы взял на себя Платонов.
Причина была проста: ждать до декабря Светлана не могла.
– Это же обойдётся в целое состояние….
– Сам препарат недорогой.
– Но дело ведь не только в препарате?
Рапамицин и вправду стоил недорого, но на нём проблемы не заканчивались. Главный удар приходился на всё остальное: анализы, процедуры, возможные осложнения, а страховка не покрывала ни цента. Никто не соглашался страховать машину, впервые выехавшую на дорогу. Поэтому все риски и все расходы ложились на плечи одного человека.
Рейчел с удивлением повторила:
– Шон, ты ведь всегда говорил: важен только результат. А здесь нет никакого результата, это ведь не часть официальных данных….
Сергей взглянул прямо, голос зазвучал твёрдо:
– Не совсем так. Пусть в отчёт это не попадёт, но всё равно будет ценнейшей информацией. Даже в случае с терминальным пациентом станет ясно, способен ли препарат дать эффект.
Он не стал ничего ей объяснять, как вот точно также тратил деньги на помощь ополченцам, тогда, когда даже его родина официально от них отказывалась. Кстати о них, время ведь пришло. Блин, а ведь организм буквально будет бунтовать на это…. Но ничего, сейчас-то уже знаю, на кого надо ставить и кому можно доверять.
Тишина между вагонами тянулась плотной вязью, будто воздух пропитан был резким запахом бензина и старой бумаги. Взгляд встретился с Рейчел – её улыбка тёплая, но осторожная, как у человека, выучившегося прятать эмоции. Неловкость висела в пространстве, и после паузы Рейчел вздохнула тихо:
– Что-то не так?
– Ничего….
Пауза. Затем слова, идущие ровно и без упрёка:
– Пожалуй, с формулировками стоит быть аккуратнее, Шон.
– Что именно?
– Когда вся эта история звучит только как сбор данных, люди могут неправильно понять – будто всё делается ради науки, а не ради человека.
– Так ли это важно?
– Если доброе дело будет