Я опускаю взгляд в чашку, в которой кофе давно остыл.
— А я должна была догадаться, — мой голос глухой. — Я не знаю, как я не заметила… или не хотела замечать.
— Да брось! — Оля вспыхивает. — Ты, блядь, не ясновидящая! Кто бы мог подумать, что этот сукин сын настолько… ничтожество!
Я слабо улыбаюсь, но в этой улыбке нет ни капли радости.
— Что делать будешь? — Оля внимательно смотрит на меня.
Я поднимаю на неё взгляд.
— Развод, — говорю твёрдо, и внутри меня, впервые за последние сутки, пробегает что-то похожее на уверенность. — Только адвоката найти нужно.
Оля кивает, сжимая губы.
— Я помогу, — отвечает она тут же. — У меня есть хороший юрист. Я сейчас же позвоню. Опыт, сука, не пропьешь. — С горечью замечает. Она сама через сложный развод прошла.
Я качаю головой.
— Завтра. Сегодня… я просто хочу немного переварить всё.
— Да что тут переваривать?! — она отставляет чашку, её глаза сверкают злостью. — Вик, он не просто изменил тебе. Он уничтожил всё, что у вас было! И ладно ты… Но Рома! Как, блядь, можно было так поступить с собственным сыном?!
Я глубоко вдыхаю.
— Я не знаю, — шепчу, и моя уверенность снова даёт трещину.
— Это не мужчина, — резко бросает Оля. — Это мразь. Тряпка. Гнильё. Я бы плевать на него хотела, но мне так обидно за Ромку! Ты бы видела своё лицо, когда рассказывала, как он выглядел…
Я закрываю глаза, перед мысленным взором снова вспыхивает его лицо.
Моё сердце сжимается.
— Он убит, Оль, — голос дрожит. — Я даже не знаю, как ему помочь. Я не знаю, как склеить его после этого.
Оля цокает языком.
— Максим уничтожил его, Вик. Ты только вдумайся… Парень, который всю жизнь боготворил своего отца, который смотрел на него снизу вверх, который готов был загрызть любого, кто посмеет сказать про него хоть слово… А он просто… блядь… трахнул его невесту! Без пяти минут жену!
Её голос дрожит от возмущения, от злости, от ярости, которую она не может сдержать.
— Сука, какая же она тварь! — она резко выдыхает, хватая бумажную салфетку и сминая её в кулаке. — Как можно было так с ним поступить? Как можно было втираться в доверие, играть в любовь, а потом вот так… Блядь, у меня слов нет!
Я провожу пальцами по вискам.
— Я не знаю, Оль.
— И ты уверена, что не хочешь, чтобы я заказала ей машину с цементом? — Оля поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что она не совсем шутит.
Я хрипло смеюсь, хотя этот смех больше похож на срыв.
— Хотела бы, но мне надо быть сильной ради Ромы.
Оля кивает, глубоко вдыхая, будто пытаясь сдержать эмоции.
— Я помогу, Вик. Как скажешь. Завтра же свяжусь с юристом.
— Спасибо.
Она резко берёт мою руку, сжимает её в своей ладони.
— А ты держись, Вик. Ты сильная. И ты не одна.
Я смотрю на неё, чувствую, как в груди что-то дрожит, что-то ломается, но я не даю слезам пролиться.
— Я знаю, — шепчу в ответ.
И впервые за эти ужасные часы мне действительно хочется в это верить.
Девочки, еще главушка. Продолжим дальше завтра ближе к ночи. И я очень хочу вас попросить подписаться на меня как на автора. Читает много человек, а захожу в профиль, подписчиков всего 32. Ну правда(обидно мне. Я вам еще историю приготовила, скоро принесу, а вы не подписаны, пропустите же! Всех обнимаю, все-все читаю. Мало отвечаю, бью себя по рукам, чтобы было время написать еще продолжение иен спойлерить в коммах. Пальцы бегают по клавиатуре... еле успевая за мыслью.
Глава 39
Виктория
Офис адвоката встречает меня прохладной сдержанностью: стеклянные стены, строгие линии мебели, нейтральные тона. Всё здесь кричит о профессионализме и деловой чёткости, но я не чувствую себя частью этого мира. Я прохожу за секретарём в просторный кабинет.
Адвокат принимает меня в просторном, но сдержанно оформленном кабинете. Здесь всё дорого, но без показного пафоса — кожаные кресла, тёмное дерево, массивный стол, за которым сидит мужчина в идеально сидящем костюме. Взгляд у него цепкий, проницательный, руки аккуратно сложены на столешнице.
— Виктория Волкова?
Я киваю и сажусь в кресло напротив.
— Да.
Адвокат кивает в ответ, делая пометку в бумагах.
— Мне рекомендовали вас как серьёзного юриста.
— Это правда, — спокойно отвечает он. — Вы пришли по вопросу расторжения брака, верно?
— Да, — мой голос звучит ровно, хотя внутри всё сжимается.
— Давайте обсудим детали. Брак зарегистрирован официально, верно?
— Да. Мы женаты двадцать лет.
Он кивает, открывает папку и достаёт чистый лист бумаги.
— Итак, вы хотите подать на развод. Давайте разберём основные моменты. У вас с супругом есть совместно нажитое имущество?
— Да, — я опираюсь на подлокотники кресла, пытаясь сохранять спокойствие. — Дом, три квартиры, автомобили. Есть инвестиции, банковские счета. Но мне ничего не нужно.
Адвокат слегка приподнимает бровь.
— Простите, но это в корне неверный подход. Ваш супруг — господин Волков, человек с огромными активами, и если вы откажетесь от своей доли имущества, это может быть расценено как попытка скрытого дарения или уход от обязательств перед кредиторами, если таковые имеются.
— Мне не нужны его деньги, — твёрдо повторяю. — Мне нужна новая квартира, что куплена недавно, ателье и машина. Остальное пусть забирает себе.
Литвинов внимательно смотрит на меня.
— Виктория, я понимаю, что для вас сейчас главное поставить точку. Но ваш супруг — человек неглупый. Вы уверены, что он сам согласится с таким разделом?
Я стискиваю зубы.
— Я не знаю, каким он будет сейчас. Но раньше бы не стал чинить препятствия.
Литвинов кивает.
— Хорошо, это мы ещё обсудим. Теперь по процедуре. Раз у вас есть совместно нажитое имущество, а также общий ребёнок — пусть он уже совершеннолетний, но всё же это влияет на процесс — развод оформляется только через суд.
Я понимаю это, но всё равно внутри всё сжимается.
— Значит, я должна подать заявление лично?
— Совершенно верно, — отвечает он. — Я могу подготовить документы, составить заявление, но подавать его должны вы сами.
Я киваю.
— Хорошо.
Литвинов кладёт передо мной чистый бланк.
— Давайте заполним вместе.
Я беру ручку.
— ФИО, дата заключения брака… — адвокат диктует, а я записываю.
— Причина расторжения?
Я на секунду замираю, затем, сжав пальцы, пишу: "Измена супруга. Утрата доверия."
— Всё верно, — комментирует Литвинов, проверяя документ. —