Он молча садится напротив, и я чувствую, как напряжение в комнате густеет.
Алиса. Её безумные глаза, её крики про Дарью, её дрожащие руки — всё это всплывает передо мной, и гнев снова вскипает, горячий и тяжёлый. Что мне безумно хочется сжать ее тонкую шею и сжать посильнее. Блять, я в психа превращаюсь? Чем эта тварь меня кормила?
— Где она? — спрашиваю я голосом не терпящим возражений.
— Сидит на корпоративной квартире, под замком. Двое ребят её стерегут круглые сутки.
Я киваю, пальцы сжимаются на столе. Вчера, когда её уводили, она визжала, бормотала что-то про мою любовь, цеплялась тонкими пальцами за стены до кровавых следов.
Она не в себе, это ясно, как день. Но мне не до её безумия. Мне вообще похрен на все и всех кроме моей семьи. Эта сука сумела пробраться к нам так близко и разрушила нашу жизнь.
— Что она сказала? — голос мой режет воздух, и я вижу, как Сергей слегка напрягается.
— Пока молчит, — говорит, глядя мне в глаза. — Бормочет бессвязно, но ничего толкового. Давим, но аккуратно. Если пережать, она совсем сломается.
— Мне плевать, сломается она или нет, — цежу я, наклоняясь вперёд. — Она травила меня, Сергей. Месяц сыпала мне какую-то дрянь в кофе, в еду. Я хочу знать, кто ей это дал. Выясняй.
Он кивает, достаёт блокнот, делает пометку. Я откидываюсь в кресле, чувствуя, как гнев смешивается с болью.
Вика.
Её лицо — последнее, что я вижу перед сном, и первое, что всплывает утром. Она думает, что я спал с этой больной сукой. И я сам в это верю — та ночь в спальне, как в туманном мареве. Смятые простыни, её запах, её тело подо мной — всё слишком реально, чтобы быть ложью.
Я предал жену в нашем же доме. И она ушла.
Её мягкий голос, её окутывающее тепло — всё, что у меня было, теперь потеряно.
Я ненавижу себя за слабость, за то, что не заметил, как Алиса влезла в мою жизнь и раздавила всё, что я строил. Почему я не проверил ее от и до? Почему я решил раз Рома ее выбрал, раз привел в наш дом, то ей можно доверять? Дебил, блять.
— Уже работаем, — продолжает Сергей, прерывая мои мысли. — Проверяем её связи, звонки, счета. Она упоминала Дарью. Это та, что была с вами связана раньше?
Дарья. Имя из прошлого, что я пытался вычеркнуть. И я ее вычеркнул из своей жизни. В том, что ее не стало она виновата сама. Покатилась вниз по наклонной: выпивка, гулянки, бесконечные дебоши и веселье. Потом притоны и наркотики. Моей вины в этом нет. Она сама выбрала такой путь. Я поступил с ней честно, расстался по-нормальному. И даже Вика, в моей жизни как женщина, появилась позже. Когда болезнь по имени Даша закончилась.
Вика… я понимаю, как ей было тяжело. Я понимаю ее страхи и принимал их. Но ни единого раза рядом с ней мне не хотелось к Даше. Это был мой осознанный выбор. Я Птичку даже в мыслях не передавал ни разу за двадцать лет. А тут…
Я сжимаю челюсть, киваю.
— Да, давно, — голос мой глухой, но твёрдый. — Алиса несла чушь про неё. Выясни, есть ли связь. И где она взяла препараты. Это не аптечная дрянь, это серьёзно.
— Понял, — отвечает начбез, записывая. — Вы сдали анализы?
— Утром, — говорю я, глядя в окно, где серое небо давит на город. — В клинике. Сказали, неделя. Исследования сложные, результаты не быстрые. Но если что-то в моей крови найдется… — сжимаю челюсть еще сильнее. Ярость по венам течет. — Тогда подключим полицию.
Сергей кивает, делает ещё одну пометку.
С Ромкой тоже один пиздец за другим. Кто я в его глазах? Мудак? Как минимум. Но вырос он настоящим мужиком, это радует. За мать горой стоит. он всегда таким был. Пока я по командировкам мотался по миру, пока я бизнес строил. Птичка сына растила. Как же она стремилась и переживала, что у нас отношения не складывались. И тольк овсе наладилось, только он стал вникать во все вопросы по работе… Пиздец пришел.
Хорошо, что он в Англию уехал. Там остынет и я буду раз за разом пытаться с ним на контакт выйти.
И я его понимаю сейчас, он не отвечает ни на один мой звонок. Я набирал — раз, два, десять. Писал.
Молчание. Полный игнор.
Он ненавидит меня, и я его не виню.
Я пытался наладить всё, хотел объяснить, но он не идёт на контакт. Ни разу. Даже стартап свой продал.
А я его выкупил через подставную фирму. Идея отличная была. Бизнес план его шикарный с полным расчетом сроков и окупаемости.
Думал, это будет мой способ сказать: «Я всё ещё с тобой». Но теперь я все четче понимаю, что он не простит.
— Держите её под контролем, — говорю я Сергею, — Пока не узнаем всё. Она не выйдет, пока я не вытрясу правду. Если ее поведение не изменится, придется пригласить психиатра или… не знаю, психотерапевта. Она ж неадекватная блять.
— Специалиста найду если нужно, — отвечает он, вставая. — Ещё что-то?
— Пока нет. Иди. И шевелись.
Он уходит, дверь закрывается тихо, и я остаюсь один.
Тишина давит, телефон молчит. Я смотрю на него, жду — вдруг Птичка позвонит? Или Рома. Но ничего.
Ждать еще целую неделю результатов анализов. Меня все, сука, бесит! Я сам себя бешу! Но если там что-то найдут, я раздавлю Алису.
Но что это изменит? Время назад не отмотать. Развод, блять, уже состоялся! Сын меня знать не хочет. Я один в этой жизни, с этой болью, что режет грудь и с ненавистью размером со Вселенную.
Расследование идёт.
Я узнаю правду. Но она не вернёт мне семью. Слишком поздно.
Глава 47
Вика.
Следующий день после развода, и той ночи с Максимом тянется, как наказание. Я просыпаюсь в пустой квартире, и тишина давит, как бетонная плита. Дома оставаться нельзя — стены смыкаются, мысли кружатся в голове, как стервятники, и я чувствую, что ещё немного, и сойду с ума. Надо ехать на работу.
Ателье — мой спасательный круг, там время