— Может, и к Роме, — говорю я тихо. — А может, просто по миру. Посмотреть, пожить. Устала я тут.
Оля кивает, улыбается.
— Вот это по-нашему, Вик. Живи для себя. Ты заслужила.
Я киваю, отпиваю чай. Голова ещё побаливает, открываю телефон и делаю пометку, что нужно к врачу, забываю в этом дедлайне. Нужно узнать что со мной. Климакс, может, просто нервы? А может, пора себя беречь.
Я взбодрилась, и впервые за месяцы мне кажется, что я дышу полной грудью, я смогу. Раны затянутся. Я уеду. И, может, найду себя заново.
Глава 52
Максим.
Клиника встречает меня холодом стерильных стен, запахом антисептика, от которого першит в горле. Я чувствую себя стариком потому что в последнее время в моей жизни дохрена врачей.
Я сижу в кабинете, где за годы прошло сотни таких же, как я, — людей с вопросами, на которые они, возможно, не хотят слышать ответы.
Врач, сухой, лысеющий мужик лет шестидесяти, перелистывает бумаги, морщит лоб. Очки съехали на кончик носа, пальцы постукивают по результатам анализов. Голос его ровный, но осторожный, и я уже понимаю, что ответ мне не понравится.
— Максим Сергеевич, — начинает он, чуть поднимая глаза. — Анализы готовы. В вашей крови есть остатки психотропных веществ. Следовые количества, но они подтверждаются.
Я наклоняюсь вперёд, пальцы впиваются в подлокотники кресла, гнев вскипает медленно, тяжело, срывая дыхание.
— Какие вещества? — мой голос звучит ровно, но режет воздух, как сталь. — Я хочу названия препаратов.
Врач вздыхает, перекладывает бумаги, проводит ладонью по лысеющему затылку, будто хочет оттянуть момент.
— Точно сказать невозможно, — наконец отвечает он. — Принимались давно — больше месяца назад, плюс-минус. Метаболиты разложились, идентифицировать препарат нельзя. Но это что-то подавляющее основные функции организма и психики.
В голове проносится Алиса. Чёртова сука.
— Чёрт, — цежу я сквозь зубы. — Это всё?
Врач поднимает на меня взгляд, выжидает, словно проверяет, стоит ли говорить дальше.
— Если есть новые образцы или данные о приёме, можем уточнить. Сейчас — только это.
Я встаю, кивок получается резким, жёстким, почти рывком. Выхожу из кабинета, закрываю за собой дверь, будто ставлю точку.
Но точки нет. Есть только гнев.
Она травила меня. Опаивала, держала в этом тумане, пока втиралась в доверие, разрушала мой брак, планировала ссору с сыном. Это была не случайность, не ошибка — план.
Я сажусь в машину, вцепляюсь в руль так, что костяшки белеют. Мысли крутятся вихрем, сливаются в одну бурю.
Две недели я по уши в делах, сплю по четыре часа в сутки, если повезёт. Несчастный случай на объекте в Сочи заставил меня поменять планы на триста шестьдесят градусов — огромный жилой комплекс премиум класса, мой проект, моя гордость. Я так долго хотел его построить. Обрушение перекрытий. Два рабочих пострадали, один в реанимации. Я улетел сразу после разговора с Полонским, жил в гостинице, пил кофе литрами, держал всё под контролем. Потому что иначе нельзя. Потому что это мой бизнес, моя ответственность.
Но Вика, Рома, — они не выходили из головы, падая спать я видел свою еще счастливую семью и не желал просыпаться. Мне без них пусто и плохо. Я без Вики не живу.
Вернулся три дня назад, вымотанный. И сразу — Лондон.
Рома.
Я не выдержал его молчания — звонков без ответа, сообщений, что висели непрочитанными.
Арендовал самолелт, полетел, надеясь, что лицом к лицу он меня услышит.
Ошибся.
Встретил его у кампуса — высокий, похудевший, с моими глазами, но холодными, чужим взглядом. Он стоял под дождём, капли стекали по его куртке, а я пытался заговорить.
— Рома, — начал я, голос хриплый от усталости. — Нам надо поговорить.
— Зачем приехал? — бросил он, не глядя на меня. Голос резкий, как удар.
— Ты мой сын, — сказал я, шагнув ближе. — Я хочу объяснить. Про Алису, про развод. Я не хотел тебя терять.
Он поднял взгляд, глаза тёмные, злые.
— Мне не нужен отец, который всё сломал. Не приезжай и не звони. — отрезал он и ушёл, не обернувшись.
Я стоял под дождём, глядя ему вслед, пока он не скрылся за углом.
Дождь бил по лицу, но я не чувствовал его.
Он не простит, возможно никогда.
Мой сын ушёл, как Вика. И я один.
В самолёте обратно я смотрел в иллюминатор, и пустота в груди была тяжелее, чем усталость от Сочи.
Телефон вибрирует. Сергей.
Офис встречает меня уже привычной ночной тишиной. Ровный свет ламп, запах кофе, что уже не бодрит — привычный фон для бессонных ночей.
Сергей ждёт в переговорной, сидит ровно, папка перед ним. Лицо как всегда непроницаемое, но я чувствую напряжение.
Я бросаю пиджак на спинку стула, падаю в кресло, смотрю прямо на него.
— Ну?
Сергей кивает, раскрывает папку, достаёт несколько фотографий, кладёт передо мной.
— У меня две новости. С какой начать?
Я невольно напрягаюсь.
— Сначала Виктория. Что с ней?
— Всё спокойно. Она почти всё время в ателье, работы полно, погружена с головой.
Я смотрю на фото.
Вика.
Она с Олей — они что-то обсуждают, смеются. Вика с бумагами в руках, за рулём, выходит из кафе. И на одной из фотографий улыбается.
Не широко, не беззаботно, но искренне. Я смотрю на это дольше, чем нужно. Она снова улыбается. Без меня.
Откладываю фото, провожу рукой по лицу.
— Хотя бы у неё всё налаживается, — говорю больше себе, чем ему. — И что ещё?
Сергей на секунду медлит.
— Есть ещё одна новость.
— Не тяни, Серег. Я устал сильно.
Он достаёт ещё одну фотографию, кладёт передо мной.
— Я нашёл того, о ком говорила Алиса.
Я моргаю, не сразу понимая.
Беру снимок, подношу ближе.
И чувствую, как всё внутри застывает.
С фотографии на меня смотрят её глаза. Я узнаю их. Эти черты, этот взгляд. Это Даша.
Нет.
Чёрт.
Я щурюсь, всматриваюсь, ловлю детали.
Похожа.
Очень.
Но…
Лицо старше, морщины, волосы чуть темнее, черты резче.
— Что за херня? — выдыхаю я, прижимая снимок к столу.
Поднимаю взгляд на Сергея.
— Это Даша?
Сергей качает головой.
— Нет.
Я моргаю, не сразу понимая.
— В смысле, блять, нет?!
Сердце стучит в ушах.
— Кто тогда?
Сергей спокойно складывает руки.
— Это её сестра.
Тишина.
Я чувствую, как внутри всё сжимается.
— Какая нахрен сестра?
— Родная.
Я ошарашенно смотрю на него.
— У Даши не было сестры.
— Была.