2 — О безошибочности квантового суперкомпьютера — Директор слишком переоценивает это теоретически возможное устройство, потому что даже самый мощный квантовый суперкомпьютер, даже если его каким-то образом построят, будет подвержен части из упомянутых факторов. Как минимум, над ним будет довлеть ограниченность информации — он будет вынужден выдавать результаты на основе неполной картины, особенно когда речь идёт о политике, где искажённая или заведомо ложная и запоздалая информация — это не просто обыденность, а норма. Также над ним будет довлеть общая непредсказуемость будущего и конфликт целей. Последнее — это когда люди делают запрос «помоги объегорить такого-то так, чтобы нам за это ничего не было и мы оказались в шоколаде». И квантовый суперкомпьютер выдаст оптимальное решение, но оно, после реализации, создаст новую волну непредсказуемости, которая приведёт к созданию ситуаций, в части которых заказчик, так или иначе, пострадает. Это потому, что выигрыш в одном направлении, почти всегда означает проигрыш в другом или даже других. Тем не менее, когда или если квантовый суперкомпьютер будет создан, он позволит значительно повысить точность решений, но принимать их, всё равно, будут люди.
3 — Запах воды из бассейна у современной водопроводной воды — в нашей с тобой, уважаемый читатель, действительности, в водопровод добавляют аммонийные соединения, чтобы продлить срок дезинфекции, так как эти соединения, при реакции с растворённым в воде хлором, образуют хлорамины, более стабильные соединения, чем свободный хлор. Последний, по факту, разрушается за несколько часов, под действием света, из-за температуры и органических веществ в воде. А вот хлорамины держатся в воде от суток до нескольких дней, что выгодно, когда у тебя водопровод засран и чего там только нет. В СССР особого смысла использовать хлорамин в городском водопроводе не было, потому что коммуникации находились в сравнительно новом (в 50-е годы начали массово строить и строительство продолжалось вплоть до конца существования СССР) состоянии и работали исправно, а вода проходила полный цикл очистки. Впрочем, технология была известна, но применяли её, как правило, на закрытых объектах, типа военных частей, кораблей, на некоторых заводах, а также точечно, в случаях, когда было подозрение на вторичное бактериальное загрязнение, при профилактических работах и когда речь шла об участках со старыми трубами. Сейчас на такую полномасштабную поддержку коммуникаций просто нет средств, поэтому найдено такое решение — долгоиграющий хлорамин. Впрочем, «берём самое лучшее у Запада» — в США активно применяют хлорамин (до 25% гордых американцев получают воду, очищенную именно им), потому что в больших городах трубы старые, с ни с чем не сравнимым вкусом исторической демократии, поэтому чистого хлора для очистки воды в них уже давно недостаточно. Кстати, есть расхожее мнение, что «запах бассейна» — это запах растворённого в воде аммиака, который содержится в моче, поэтому подразумевается, что в бассейны систематически ссут. Не буду смело утверждать, что в бассейны никто не ссыт, но вот тебе успокоительный вариант объяснения многолетней стабильности «запаха бассейна» — хлорамины. Но вообще, чтобы ты точно лёг спать спокойно, сообщаю тебе, что вероятность искупаться в обоссанном бассейне равна примерно 95,5%. Кто-то, нет-нет, но поссыт, специально или случайно, поэтому на неосквернённую воду можно даже не надеяться. Исследования в США и Канаде, например, показали, что, в среднем, в 830 000-литровом бассейне содержится от 30 до 80 литров настоящей человеческой мочи. Мне хочется верить, конечно, что это у американцев просто энурез федерального масштаба, а у нас это всё исключительно хлорамины в водопроводной воде, но…
Глава третья
Тезис-антитезис-синтез
*СССР, Московская область, г. Москва, переулок Докучаев, дом 19, 19 апреля 1983 года*
— Эту дрянь, что ты насобирал, нужно уничтожить, — произнёс Директор, глядя на диссидентские перепечатки. — Мы должны быть чисты. И по поводу чистоты…
Тут и Солженицын, и Войнович, и Арендт, и Джилас и даже Чуковская.
Если о таком наборе «запретки» кто-то сообщит, «куда следует», то это грозит увольнением, переводом в категорию неблагонадёжных, а уже это приведёт к слежке, агентурной разработке и допросу по источникам книг.
Впрочем, это не всё — есть ещё Уголовный Кодекс РСФСР, который, при «тяжёлом» развитии событий, грозит статьёй 70, предусматривающей от 6 месяцев до 7 лет лишения свободы, а при «лёгком» развитии событий грозит статьёй 190, (1) что позволяет «отделаться» либо сроком до 3 лет лишения свободы, либо годом исправительных работ, либо штрафом до ста рублей.
Но Директор считал наиболее вероятным сценарием административный запрет ко всему секретному, включающему также «волчий билет», из-за чего на нормальную жизнь можно будет больше не рассчитывать.
Любой из этих исходов ставит крест на дальнейшей политической и экономической активности, вплоть до 1989 года, то есть, до волны амнистий. Но к 1989 году будет уже слишком поздно…
— Что? — нахмурился Жириновский в зеркале.
— История с сертификатами — это очень плохо, — сказал Директор. — Но можно сделать гораздо хуже, если кто-то узнает, что у тебя дома лежит вся эта ерунда.
— С работой уже решено всё, — произнёс Владимир Вольфович. — На «по собственному» ты уже согласился.
— И ты согласился, — покачал головой Директор. — Не пытайся выставить это так, будто у нас были какие-то варианты. Их не было.
— Что ты планируешь? — решил сменить тему Жириновский. — Что ты собираешься делать?
— Нам нужно как-то избавиться от этого пятна на репутации, — произнёс Директор. — Но сначала избавимся от улик…
Он вытащил прошитые пачки листов и понёс их в ванную, где видел небольшой алюминиевый тазик.
Поставив его под кран ванны, набираться воды, Директор сходил на кухню и принёс табуретку.
Далее он начал мелко рвать листы по одному и бросать их в воду, чтобы всё размокло и стало совершенно неразборчивым.
— Проще было вынести куда-нибудь на пустырь и сжечь, — сказал Жириновский из зеркала.
— А если полиция остановит? — с усмешкой спросил Директор.
— Какая ещё полиция? — нахмурился Владимир Вольфович. — А-а-а,