– А где растение? – спросила я.
Она кинула взгляд на опустевшее место.
– А, подарила другу. Он хорошо о ней позаботится.
– Подарили? – задохнулась я, ошеломленная.
– Верно.
– Но… если вы собирались от нее избавиться, почему не отдали мне? Чтобы я как следует позаботилась о ней?
Серена отбросила волосы назад.
– Потому что вы не мой друг. В любом случае, мне нравится, как стало без нее – свободнее. Получился такой мягкий минимализм, как вы полагаете? – Она взглянула на меня с едва заметной улыбкой самодовольства. – У нас простая жизнь, нам не требуется много имущества. Японская эстетика основана на простоте, которая исторически берет корни в бедности. Мы живем как бедняки и гордимся этим.
Я заскрипела зубами и ответила:
– Полагаю, всегда мудрее выглядеть беднее, чем есть на самом деле, и не привлекать внимания грабителей.
Шаманка тем временем расставляла полукругом на ротанговых циновках чаши разного размера из прозрачного кварца. Закончив, она уселась по-турецки и многозначительно посмотрела на меня, словно чего-то от меня ждала и словно я должна была знать, чего от меня ждут.
Серена отпила еще из своей чашки и сказала, обращаясь к гостье:
– Я выпила половину, этого достаточно?
Та покачала головой.
– Ты должна выпить все и выпивать по чашке в день.
Серена почтительно склонила голову, а потом взглянула на меня.
– Пандита-вигго – лекарка, равно как и шаман. – Она подняла каменную чашку повыше. – Профессор – специалист по ботанике, расскажите, что в этом зелье, ей будет интересно.
«Беременной женщине дают какое-то кустарное зелье?» – встревожилась я, но шаманка покачала головой.
– Я бы не назвала его зельем – это настой лекарственных трав, благотворно влияющих на беременных.
– Расскажи ей, – повторила Серена. – И не только о травах, но и прочем.
Шаманка посмотрела на меня.
– Так что, вам рассказать?
Я не особо горела желанием, к тому же все еще кусала губы после новости о монстере, но почему-то согласно кивнула.
– Так вот, в эту смесь входят алтей аптечный – его название происходит от греческого слова, обозначающего «мягкий». Это легкое мочегонное и противовоспалительное, которое помогает от отеков, временами доставляющих проблемы при беременности. Он в буквальном смысле делает тело «мягким». В Средние века его использовали как антидот к любовным зельям и афродизиакам.
Серена рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Здорово. Надо давать его мужчинам, чтобы позволить беременным женщинам отдохнуть от их любовных заигрываний.
– Экстракт из овсяной соломы, Avena sativa – мягкое успокоительное, помогает бороться с усталостью и стрессом. Успокаивает нервную, а также пищеварительную систему. Мята, Mentha spicata – облегчает головные боли и тошноту, но ее не стоит принимать во время кормления грудью, поскольку она может снизить выработку молока. Розовые лепестки помогают формированию нужной кишечной флоры. Они также являются мягким мочегонным и антисептиком и могут предотвратить воспаление мочевых путей. Шиповник считался воплощением крови, пролитой святыми христианскими мучениками. Его высушенные лепестки сворачивали в шарики и нанизывали на нитку. Такие низки стали известны как розарии.
Пока она говорила, я медленно скользила глазами по чашам, зная, что она не отрывает от меня взгляда. Ее мягкий, как перышко, голос действовал гипнотически, и мне стоило соблюдать осторожность, чтобы не заслушаться и не провалиться в облако ее слов.
– Мелисса, Melissa officinalis, – помогает поднять настроение, дарит ощущение счастья и облегчает душу. Является также мягким успокаивающим средством и снижает кровяное давление. На последних сроках беременности и во время родов способна помочь расслабиться и облегчить схватки. И наконец крапива, Urtica dioica – растение, богатое витаминами А и С, железом, кальцием, кремнеземом, магнием и калием. Помогает защитить слизистую кишечника от инфекций и ускоряет вывод мочевой кислоты. Облегчает мышечную боль и боль в суставах и оказывает огромное количество прочих благотворных воздействий. В общем, со всех сторон – наш добрый друг. В семнадцатом веке считалось, что ожоги от крапивы защищают от колдовства, а растущая вокруг дома или развешенная внутри крапива отгоняет ведьм, которые могут заставить молоко скиснуть.
Я хотела найти какой-то изъян в том, что она рассказывала, хоть малюсенькую ошибку, но безуспешно. Ее медицинские познания и осведомленность в фольклоре были безупречны – и звучали так знакомо, словно я уже слышала их раньше… если бы только могла вспомнить, где и когда.
– Это я настояла на крапиве, – сказала Серена, прерывая ход моих мыслей, – поскольку коренные американки принимали ее во время беременности, чтобы предотвратить возникновение геморроя при родах. Я знаю, что существуют современные методики его лечения, но хотела прочувствовать связь времен, понимаете? – Она запрокинула голову, допила настой и слегка передернулась. – Мне куда больше нравится ройбуш, но временами приходится следовать указаниям врача. – Она с большой аккуратностью поставила чашку на стол. – Готово. Теперь мы можем начинать?
Шаманка кивнула, и Серена повернулась ко мне.
– Присоединяйтесь к нам. Это впечатляющая практика. Вас еще, возможно, изумит собственная реакция.
В идеале я бы предпочла, чтобы Серена вышла из комнаты и я могла поговорить с шаманкой наедине, но понимала, что не дождусь подобной удачи.
Телефон снова пикнул, я взяла его и увидела очередное сообщение от Матильды: «Ради бога, Юстасия, отвечай на мои сообщения!!» Я поставила телефон на беззвучный режим и убрала его в карман.
– Нет, спасибо, у нас с Паскалем есть что обсудить. – Я взглянула на него. – Пойдемте в вашу мастерскую?
* * *
Оказавшись в мастерской Паскаля после удушливого совершенства во владениях Серены, я испытала облегчение. Обычно отсутствие системы и порядка раздражали, но сейчас меня парадоксальным образом успокаивали как попало выдавленные тюбики с масляной краской, немытые кисти и шпатели и заляпанные краской пол и стены. Я залезла на высокую табуретку и зацепилась каблуками за перекладину для ног. Паскаль тут же подошел к столу, чтобы скрутить сигарету, насыпая табак на бумагу так поспешно, словно от этого зависела его жизнь. Запалив сигарету, он глубоко затянулся, выдохнул и прищурился на меня сквозь дым.
– Как вам, понравился ваш портрет?
Я совершенно позабыла о нарисованном на картине предупреждении, что моей жизни грозит опасность, или о прямой угрозе, или уж не знаю, что значил тот шприц. Просто для меня куда важнее стало выяснить, кто же она – женщина в соседнем помещении. Слегка покашливая от дыма, который Паскаль, похоже, намеренно выпускал в мою сторону, я ответила:
– Я не специалист в искусстве. Да и в большинстве вопросов тоже, если они не касаются ботаники и токсикологии, но портрет определенно похож на оригинал. По крайней мере, я себя узнала.
Не знаю почему, но Паскаль, услышав это, расхохотался.
– Рад,