А дальше он заговорит о шприце, который нарисовал около моей шеи? Озвучит некую угрозу? Намекнет между строк, что мне стоит держаться подальше от расследования отравления в Сохо?
– Жертва отравления может прийти в себя! – выпалила я, прежде чем успела понять, что собираюсь это сделать.
– В самом деле? – отозвался Паскаль. – А с чего вы решили, что мне есть до этого дело?
Шприц, нацеленный в мою шею.
– Потому что в прошлый раз, когда я упомянула этого человека, мне показалось, что вам есть до него дело.
– Понятия не имею, что вас могло натолкнуть на эту мысль.
Шприц, нацеленный в мою шею. Я тряхнула головой, наконец поняв, что он за растение – ужовник, на латыни Ophioglossum vulgatum, многолетний папоротник с побегами, напоминающими змеиный язык. Так зовут и людей, от которых не добьешься прямого и честного ответа.
– Видимо, я ошиблась. Забудьте. Давайте сменим тему. Почему вы не хотите продать портрет девушки на ящике?
– А это не ваше дело. Купите любую другую.
– Но мне не нужны другие.
Он снова затянулся.
– Ну, как скажете.
Я обвела мастерскую глазами: казалось бы, без картин, которые ранее покрывали стены, а теперь переместились на выставку, она должна была опустеть, но нет, здесь находилось слишком много материалов и инструментов, словно высыпавшихся из рога изобилия, как будто Паскаль мог покупать их сколько душе угодно. Впрочем, у него такая возможность была.
Он затушил сигарету, поднялся и стряхнул крошки табака и пепла со штанов.
– Ладно, пойду выгуляю собаку.
И тут я вспомнила, зачем вообще сюда пришла.
– Кто эта женщина?
– Какая женщина?
– Которая принесла чаши, с длинными белыми волосами.
– Но вы же знаете, кто она, Серена вас представила – она шаманка, Серена привезла ее из Калифорнии. А что?
– Она заговорила со мной на выставке и цитировала Китса.
– Цитировала Китса? – Паскаль рассмеялся. – Неожиданно. – Когда приступ веселья стих до смешка, он снова сел. – Какая же она странная.
– Так вы не знаете, кем она была до того, как стать шаманкой? Ничего не знаете о ее прошлом?
Паскаль прищурился.
– Полагаете, она преступница и мне не стоит оставлять жену и нерожденного ребенка наедине с ней?
Он улыбался, произнося эти слова, но непохоже было, чтобы шутил. Не знаю, как можно вообще шутить подобными вещами.
– Не думаю, что она преступница, – тут же ответила я. – По крайней мере, мне так не кажется.
Внезапно какой-то потусторонний звук наполнил мастерскую, словно сотни мокрых пальцев провели по ободку сотни хрустальных бокалов – и все это усиленное в сотню раз. Ладони сами взлетели к ушам. Ни разу в жизни мне не доводилось слышать такого жуткого шума.
– Что это за ужас такой?!
– Поющие чаши. И если вы думаете, что от них оглохнуть можно, стоя здесь, то представьте, каково это – лежать рядом с ними.
– Это та самая целительная звуковая вибрация?
– Ага. Спорю, вы рады, что отказались от приглашения присоединиться? Так, поберегитесь, – предупредил он, беря в руки длинный поводок, – собака может ворваться сюда в любую секунду, она ненавидит этот звук, прямо по потолку от него бегает.
Подтверждая его слова, через несколько секунд раздался топот и огромный дог влетел в комнату, вскинул мощные лапы на плечи Паскаля и, весь дрожа, принялся скулить.
– Хорошо, хорошо, девочка, пойдем отсюда. – Он опустил собачьи лапы обратно на пол и обнял ее голову ладонями, но, прежде чем уйти, повернулся ко мне и сказал: – Можете покуковать тут, пока старая ведьма там не закончит, если хотите поговорить с ней.
– А сколько времени это займет?
– Полчаса.
Я застонала.
– Не думаю, что смогу выдержать этот трезвон целых полчаса. Мне уже кажется, что у меня сейчас пломбы повыпадают.
Он улыбнулся.
– Тогда подождите снаружи. Она паркуется во дворе, у нее белый «Мини». Она редко когда задерживается, так что вы сможете ее поймать.
Сорок минут спустя шаманка вышла на улицу с объемистой сумкой на спине и тростью в руке. Увидев меня около своей машины, она улыбнулась.
– Я надеялась, что ты дождешься меня, спасибо, – произнесла она, загружая сумку в багажник.
– Вы сказали, что хотите поговорить со мной.
– Сказала и хотела. – Она помолчала и продолжала: – Я хотела попросить тебя держаться подальше от Паскаля.
В этот момент заскрипели ворота, и, обернувшись, мы увидели входящих во двор Паскаля с собакой. Он наклонился, чтобы отстегнуть поводок, выпрямился и посмотрел на нас. Шаманка залезла в машину и опустила ветровое стекло, а я наклонилась и сдвинула очки на лоб.
– Почему?
– Он подслушивает, не сейчас.
– А когда?
Она снова улыбнулась.
– Ты нашла меня один раз, найдешь снова.
Может, стоило сказать ей, что я понятия не имела, что она придет на выставку и встретились мы там совершенно случайно?
– Но как мне вас найти?
– Ты умница, Юстасия. Ты с самых юных лет была умницей, ты найдешь способ.
– Да я даже имя ваше выговорить не могу.
Она рассмеялась.
– Это Серена назвала меня «Пандита-вигго», чтобы сильнее увязать свои духовные искания с традицией. На пали это означает «мудрая». Ей нравится представлять меня мудрой наставницей, а себя – скромной адепткой.
Паскаль придержал дверь, впуская собаку в дом и продолжая пристально наблюдать за нами.
– Меня зовут Джессика, Джессика Паркс. – Она высунула руку в окно и коснулась моего рукава. – А я помню этот костюм, он тебе очень идет.
Потом она подняла на меня глаза и улыбнулась, и с такого расстояния я разглядела морщинки в уголках ее глаз, пушок на щеках, чистую, слегка загорелую кожу – и внезапно увидела нежно-розовое пуховое одеяло, ощутила запах свежевыстиранного белья, ощутила размеренное биение сердца у себя под щекой. Услышала голос, выводящий мелодию, мягкий, как пух одуванчика. Ощутила вкус… вкус… Что же это за вкус? Корица?
– Свет очей, – сказала она, – я вспомнила. Старик называл тебя так, поскольку латинское имя очанки звучит похоже на «Юстасия».
– Euphrasia nemorosa.
– Верно-верно, Euphrasia. А еще потому, что твои глаза всегда сияли любопытством. – Она снова улыбнулась и кивнула. – Что ж, тогда до встречи, и я верю всей душой, что состоится она очень скоро.
Она нажала кнопку открытия ворот, завела двигатель и уехала, но, прежде чем машина скрылась за поворотом, я сфотографировала ее номера.
Глава 11
Спортзал, как выяснилось, находился в северном Лондоне рядом с полицейским участком, и путь на автобусе туда тянулся бесконечно. Признаться честно, доехала