Детектив Чемберс пришла раньше и делала растяжку на постеленных на полу матах. Увидев меня, она вскочила на ноги и трусцой направилась ко мне.
– Ну наконец-то. Я вас целую вечность уже жду.
– Автобус ехал очень медленно.
– А почему вы не сели на метро? Были бы здесь через двадцать минут.
– Я не езжу на метро – у меня фобия, не могу находиться под землей.
Она наклонила голову набок.
– Понятно… Что ж, переодевайтесь и начнем?
– Переодеваться? – удивилась я.
– А вы не принесли костюм для занятий?
Я нахмурилась.
– А должна была?
Детектив Чемберс наклонила голову в другую сторону.
– Вы что же, никогда не ходили в спортзал?
Она была права, но в ее словах мне почудилось скрытое оскорбление. Я неодобрительно засопела.
– А зачем мне переодеваться, ведь я однозначно буду в этой же одежде в следующий раз, когда кто-то схватит меня за руку. Может, тогда стоит отрабатывать навыки, учитывая именно ее специфику?
Она улыбнулась.
– Верно подмечено. Ну, по крайней мере, снимите пиджак. – Пиджак снимать я не хотела. – И обувь тоже снимите – в башмаках на маты заходить нельзя. Можете оставить свои вещи там, на скамье, – указала она рукой.
Я вздохнула, но дошла до противоположной стороны зала, сняла и сложила пиджак и села на скамью, чтобы расшнуровать ботинки. Когда я снова поднялась, детектив Чемберс занималась поднятием тяжестей, и это зрелище особенно остро заставило меня осознать, какая у меня слабая конституция по сравнению с ее натренированным телом. В обтягивающих легинсах и спортивном топе она выглядела как участник олимпийской сборной. Я снова вздохнула, вернулась и неуклюже остановилась возле матов.
– Я буду в вашем распоряжении через секунду, закончу только этот подход. – Еще бы я знала, что она имеет в виду. – А вам пока почему бы не размяться?
Я немного помахала руками и попрыгала на месте, отчего детектив Чемберс почему-то рассмеялась – что не пришлось мне по душе. Подняв груз еще шесть раз, она опустила его на место, подошла ко мне, схватила за руку, крутанула и уронила на спину. Я задохнулась от неожиданности и возмущенно уставилась на нее, а она уперла руки в бедра и взглянула на меня как ни в чем не бывало.
– Ты в порядке, крошка?
Я неуклюже поднялась на ноги, кипя яростью, что она набросилась на меня без предупреждения.
– Конечно же нет, я ведь только вышла из больницы!
– И ты хочешь, чтобы я обращалась с тобой аккуратно? Так позволь сообщить, что агрессор аккуратничать не будет, наоборот, увидев, что у тебя перевязана голова, он воспользуется этим преимуществом.
Я прожгла ее взглядом, но, едва отдышалась, она снова схватила меня за руку, повернула и кинула навзничь. На этот раз вокруг меня аж ветер засвистел, руки замотались вокруг торса, и я, зажмурившись, перекатилась на бок.
– Вот этому приему мы и будем учиться, – раздался голос детектива Чемберс совсем близко, и, открыв глаза, я увидела, что она сидит рядом со мной на корточках. – Это самый простой способ вырваться, если кто-то схватит за руку: нужно схватить нападающего за руку в ответ и повернуть, вынуждая отпустить себя, потом налечь всем весом и уронить противника на спину. А потом бежать. – Она втянула воздух сквозь зубы. – По крайней мере, таково официальное предписание. А по моему мнению, как только противник оказался на спине, изо всех сил врежь гадине между ног, сделай фото и беги. А как только окажешься на безопасном расстоянии, звони в полицию и пересылай им фото.
Я снова ошарашенно уставилась на нее. Потом представила, как бью Борщевика, и отчаянно затрясла головой, чтобы избавиться от мучительного зрелища того, как он катается по земле от боли.
Не спрашивая разрешения, детектив Чемберс взяла меня за руку и привела в сидячее положение.
– Мужчины выше, и центр тяжести у них тоже расположен выше. Их еще быстрее можно уложить на спину, если одной ногой сделать подсечку.
Она присела, повернулась на одной ноге, махнув выпрямленной второй. Я медленно покачала головой.
– Сомневаюсь, что мне такое под силу.
– Ничего страшного, – отозвалась она, выпрямляясь. – Сегодня мы начнем с основ, а в следующий раз перейдем к промежуточным движениям.
– В следующий раз?
Она наклонилась и протянула руку, но я проигнорировала этот жест и не без труда встала самостоятельно.
– Что ж, повторим еще раз медленно, а потом ты попробуешь уронить меня.
Кажется, детектив Чемберс мучила меня так целую вечность, но в реальности, скорее всего, прошло не более получаса, а что еще хуже – похоже, она этим наслаждалась. За себя я категорически утверждаю, что не находила в происходящем ни капли удовольствия, пока мне не удалось опрокинуть ее на спину. Я так удивилась, что издала победный клич, но прежде чем успела посмаковать вкус победы, детектив Чемберс вскочила на ноги, подбросила меня – и вот я уже оказалась на спине, а она сидела на мне верхом, прижав за запястья к полу. Ей бы полагалось поздравить меня, пожать руку, но вместо этого ее лицо маячило в неприятной близости прямо передо мной, и она сказала:
– Никогда не упивайся победой. Никогда не расслабляйся. Мужчины впадают в бешенство, когда видят, что ты их одолела. – Она продержала меня так еще целую минуту, потом отпустила запястья и уселась мне на живот, глядя сверху вниз. Она злилась? Непохоже. Вообще я могла бы поклясться, что вижу на ее губах слабую улыбку. – Знаешь что? Нам в самом деле стоит выпить вместе.
Я уставилась взглядом в потолок.
– Я же говорила – я не пью.
– Значит, выпьешь моктейль.
– Кого?
На этот раз детектив Чемберс заулыбалась в открытую.
– Безалкогольный коктейль.
Я задумалась, лежа на матах. Лежать мне не хотелось, но детектив не подавала никаких признаков того, что собирается вставать, а мне в последнюю очередь хотелось снова полететь вверх тормашками.
– А-а-а, понимаю… моктейль. Смешно. – Мне слегка не хватало воздуха, потому что детектив Чемберс оказалась весьма тяжелой.
– Ты никогда такой не пила?
– Никогда.
– Тогда я угощаю. – Она снова наклонилась ко мне так близко, что я ощутила ее дыхание у себя на лице. – Помнишь то пурпурное растение, которое ты показала мне на смартборде в лаборатории? Так я выяснила, что это барбарис. И что ты выбрала для меня прозвище Барбарис.
– Кто это тебе рассказал?
– Инспектор Робертс. – Еще ближе. – А когда ты показывала мне это растение, то сказала, что оно «прелестное».
У меня начала гореть шея.
– Я так сказала?