Когда некоторое время спустя я шла вниз по холму, к дому, мой телефон завибрировал, и я прочитала на экране: «Мы взяли Карлу». Сердце у меня чуть не выпрыгнуло из груди, я развернулась, обшарила глазами улицу и во второй раз в жизни вскинула руку, подзывая такси.
Инспектор Робертс ждал меня в дежурном помещении, по-видимому, чтобы помешать мне помчаться в допросную и наброситься на Карлу. Признаюсь, по дороге я предприняла попытку метнуться в сторону, но инспектор Робертс преградил мне путь своим могучим телом и препроводил в комнату для наблюдения. Однако же, когда я посмотрела сквозь стекло, оказалось, что в допросной никого нет, и я не могла взять в толк, к чему были все эти танцы с бубнами, чтобы не пустить меня туда.
– Как вы нашли ее? – спросила я. Инспектор Робертс подтащил для меня стул и поставил его перед стеклом.
– Ее несколько раз замечали на юге Франции. Французская полиция разослала ориентировку, но никак не могла обнаружить ее. Судя по всему, она проматывала деньги Серены Кармайкл – в основном в пятизвездочных отелях в Ницце, Сен-Жан-Кап-Ферра и Больё-сюр-Мер, – пока они не закончились. И вчера паспортный контроль сообщил, что она вернулась в Великобританию. – Он водрузил свой зад на стол, заслонив мне обзор, уперся руками в край столешницы и вытянул ноги. – Ее родители поначалу были не особо разговорчивы, но в итоге сообщили, что она остановилась у какой-то подружки в Килбурне. Мы повязали ее полчаса назад, сейчас на нее оформляют дело.
Я наклонилась в сторону, чтобы заглянуть в допросную, он тоже наклонился, закрывая мне обзор своей тушей.
– Почему вы меня туда не пускаете?
– Потому что дело с вероятностью дойдет до суда, а мы не хотим, чтобы запись допроса пестрела вашими громкими заявлениями.
– Я буду молчать.
– Нет, не будете – вы не умеете, и даже в таком маловероятном случае одного вашего убийственного взгляда хватит, чтобы она проглотила язык.
– Но что, если у меня возникнут вопросы?
– Юстасия, этот допрос проводится не ради вас. Пусть вы хотите бросить ей в лицо обвинения в предательстве, или воззвать к ее совести, или призвать к ответу, сейчас для всего этого не время и не место.
Я глубоко вдохнула через нос.
– Ладно. Но вы можете задать ей один вопрос от моего лица?
– Зависит от вопроса.
– Серена сказала, что ей показалось – у Карлы и Аарона была какая-то история в прошлом, и я тоже чувствовала, что за их неприязнью друг к другу стоит нечто большее. И вот я задумалась: а может Карла хотела не просто заставить Борщевика замолчать? У меня возникло ощущение, что она затаила в сердце обиду гораздо раньше.
– Ну вот – вы снова заговорили о каких-то ощущениях.
Я взглянула на него.
– Прошу прощения?
– Вы сказали, что у вас есть ощущение. Но вы же сами постоянно громко жалуетесь на безосновательные фантазии и беспочвенные выводы.
– Это означает, что вы зададите Карле мой вопрос?
Инспектор Робертс бросил взгляд через плечо.
– Возможно. Ладно, похоже, мы готовы начинать. Оставайтесь тут и наслаждайтесь зрелищем.
В наблюдательной комнате находились не только мы, еще двое полицейских сидели каждый за своим столом и тактично не обращали внимания на наш разговор. Когда я взглянула на них, они быстро отвели глаза и застучали по клавиатурам, однако вскоре наше внимание переключилось на допросную, поскольку в дверь вошли Карла в сопровождении адвоката, а за ними по пятам следовал инспектор Робертс. Все заняли места, была нажата красная кнопка, но, к моему разочарованию, Карла выбрала тактику молчания и отказывалась отвечать на вопросы. Должна признаться, с каждой бегущей минутой меня все сильнее раздражало ее поведение. Мне причиталось объяснение, причиталось извинение – пусть даже мы находились по разные стороны одностороннего зеркала.
Я встала и со словами «возможно, она хочет воды», вышла за порог. Полицейский у дверей замялся, когда увидел меня с бумажным стаканчиком в руках, но, когда я сказала, что должна передать чрезвычайно важное сообщение из наблюдательной комнаты для инспектора Робертса. Оказавшись внутри, первым делом подошла к Карле и выплеснула воду ей в лицо, поскольку, на мой взгляд, следовало привести ее в чувство. Она завопила, инспектор Робертс и адвокат вскочили на ноги, а я сложила руки на груди и сказала самым профессорским голосом:
– Полагаю, юная леди, вам пора объясниться.
В ответ на эти слова Карла разрыдалась, а инспектор Робертс грохнул по красной кнопке и взревел:
– Какого черта вы себе позволяете?!
– Привожу ее в чувство, она же почти заснула, взгляните на нее.
– Профе…
– Карла, – строго произнесла я, – ты прилежный, упорный ученый. Перед тобой маячила блестящая защита степени. Ты была исключительной лаборанткой, не знаю, как бы я справлялась без тебя весь прошлый год. Но почему ты поставила все это на карту, чтобы производить нелегальные токсины?
Карла всхлипывала, уронив голову на грудь, но все-таки выговорила:
– Из-за Аарона.
Инспектор Робертс тут же нажал запись.
– Что вы имеете в виду – «из-за Аарона»?
Карла судорожно вздохнула и подалась ко мне, словно наконец решила выговориться.
– В прошлом году, когда мы пошли на степень, нас поставили в одну связку. Я не хотела работать с ним, меня от него жуть брала, но хотя у нас были разные темы, мне не разрешали ни с кем поменяться, поскольку у нас было одно научное направление. Наши исследования были готовы уже на восемьдесят процентов, все образцы отлично росли. Я уехала на Европейскую конференцию по биоразнообразию, а Аарон остался, поскольку нашим образцам требовался, понимаете ли, каждодневный уход. – Я одобряюще кивнула, и Карла кивнула в ответ. – В любом случае, после возвращения с конференции мне пора было начать систематизировать результаты, но когда я вошла в теплицу, то обнаружила, что все образцы погибли. Аарон не появился там ни разу за все время моего отсутствия, он просто бросил их умирать. Пропали результаты целого года усилий. Я была раздавлена, хотела его убить!
Адвокат красноречиво покашлял.
– В переносном смысле, – добавила Карла, взглянув на него. – Но Аарон исчез, его никто не видел целую вечность, а когда он наконец объявился, то уже плотно сидел на наркоте. Он даже двух слов связать