– Юстасия, – пробормотала она невнятно.
– М-м-м?
– Сойди с моих ног.
Месяц спустя
Полагаю, программное выступление профессора Хатчинса на симпозиуме по экотоксикологии в Имперском колледже Лондона прошло успешно. Во всяком случае, в необъятном конференц-зале то и дело кто-то согласно кивал – я не особенно следила, поглощенная битвой на смайликах с Матильдой. Она в итоге все-таки отправилась в Лиссабон, но мы договорились, что на праздники и каникулы она будет приезжать и гостить в моей квартире в Хампстеде.
Я все еще не до конца была уверена, что готова делить свое жилище с другим человеком, но если выбор был – мириться с разбросанными повсюду журналами и газетами, с хаосом на кухне после готовки, с постоянно занятой ванной и мокрыми полотенцами на полу, с разбросанной повсюду косметикой или потерять Матильду навсегда, – я выбирала первое.
Матильда прислала уморительную комбинацию смайликов, вызвавшую у меня приступ особо громкого хохота в самом неподходящем месте доклада профессора Хатчинса, и я решила, что лучше пойду. В конце концов, я не обязана была высиживать до конца, я не вела репортаж для СМИ и не видела в зале никого, с кем бы хотела обсудить сотрудничество или написание общей работы – у меня и так забот хватало. Так что я выскользнула из конференц-зала, вышла из здания и направилась к автобусной остановке.
Я сошла с автобуса посреди Хаверсток-хилл и заметила ее на скамье около метро. Меньше всего я ожидала ее увидеть здесь и замерла буквально на полушаге. Она была последним человеком на земле, с которым я хотела разговаривать, но путь домой пролегал мимо нее. У меня уже мелькнула мысль о том, чтобы прыгнуть обратно в автобус – лишь бы не встретиться с ней. В итоге я перешла через проезжую часть и свернула на улицу, которая вела к пустоши. Раз я не могу попасть домой, пойду прогуляюсь.
Я отошла уже на приличное расстояние, когда услышала:
– Юстасия, подожди!
Я прибавила шаг, но можно было и не торопиться – она никогда бы не угналась за мной со своей больной ногой.
Оказавшись у входа в парк, я немного задержалась у прудов, где какая-то старушка кормила лебедей, гусей, уток и лысух. Они обступили ее плотной беспокойной толпой, и я уже опасалась, что два особо драчливых гуся собьют ее с ног, и гадала, не стоит ли мне идти на выручку, когда старушка что-то строго им сказала, крепко приложила по головам, и они пошли прочь, как нашалившие дети.
– Очевидно, что она не первый раз так делает – если бы они ее не знали, они бы ее клюнули.
Я резко повернулась и обнаружила ее рядом со мной. Как она умудрилась так быстро меня догнать, понятия не имею.
– Давай выпьем по чашечке чая? Там есть кафе.
– Нет, спасибо, я тут гуляю.
– В поисках равновесия?
Меня передернуло.
– Прошу прощения?
– Ты, должно быть, расстроена, Юстасия. Ты запуталась, возможно даже злишься. Наверное, у тебя есть куча вопросов, но ты не хочешь их задавать. Ты не хочешь иметь со мной ничего общего. Ты хочешь, чтобы я ушла. И все это выбивает тебя из равновесия.
Я заморгала, сначала глядя в землю, потом подняв голову к небу.
– Старик сказал, что водил тебя гулять, когда ты была расстроена. Он говорил, что только так удавалось тебя успокоить.
Я моргала все чаще и чаще, потому что что-то, похоже, попало мне в глаз.
– Пойдем, давай выпьем чаю.
Кафе располагалось прямо через дорогу. Я настояла на том, чтобы сесть за столиком снаружи, чтобы в любой момент иметь возможность уйти. Она улыбалась – я это знала, хоть и не смотрела на нее. Официант нес наш заказ целую вечность.
– Позволишь мне похозяйничать? – спросила она, беря чайник в руки.
И тут же на меня обрушилось воспоминание о том, как год назад в другом кафе я задала этот же вопрос женщине, которую назвала Психо. Не знаю, почему тогда так сказала, я в жизни ни разу не произносила эту фразу и не слышала ее от отца.
Я взглянула на нее, пока она наливала чай.
– Будучи малышкой, ты любила, когда я задавала этот вопрос. И каждый раз подчеркивала, что это шутка, поскольку я уже была хозяйкой в доме. Твоей мамой. Каждый раз.
Она пригубила чай и спросила:
– У тебя есть ко мне вопросы? Я отвечу на любой честно и от всего сердца. – Она подождала моего ответа, не дождалась и продолжила: – Юстасия, мне от тебя ничего не нужно. Я не пытаюсь силой ворваться в твою жизнь, хотя мне было приятно время от времени с тобой встречаться.
Я не отрывала глаз от горизонта. Она сидит тут, рядом, почему бы и не задать ей вопрос? Я кинула не нее быстрый взгляд.
– Ты меня бросила?
Повисло короткое молчание.
– А ты чувствуешь себя брошенной?
Я обдумала вопрос.
– Не думаю. Должно быть, я была слишком маленькой и не помню этот эпизод. У меня точно нет никаких воспоминаний о мыслях и чувствах, которые во мне вызвал факт, что меня бросили. К тому же я считала своей матерью другую женщину.
– А теперь такие мысли и чувства появились?
Я взяла свою чашку.
– Не особо.
Непонятно почему, она рассмеялась после этих слов.
– Хочешь узнать, почему я ушла?
Я решила, что ответ может оказаться интересным, и пожала плечами.
– Когда я была студенткой, у меня с твоим отцом случился короткий роман, который закончился, когда я выяснила, что беременна тобой.
– В то время, как он был женат?
– Да, в то время, когда он был женат. Именно поэтому я ничего ему и не сказала. Решила, что смогу и тебя вырастить, и закончить университет. Я думала, что справлюсь, но это оказалось слишком тяжелым испытанием, потому что… м-м-м, потому что ты оказалась особенной малышкой, которой требовалось много заботы, и внимания, и времени, и энергии. А я ужасно, ужасно уставала. – Она перевела дух. – В конце концов… я сделала то, чего поклялась никогда не делать – накануне твоего третьего дня рождения я попросила твоего отца о помощи. – Она отпила чаю. – Чего я не ожидала, так это его реакции. Я не ждала, что он придет в такой восторг при известии, что у него есть дочь. Да он просто прыгал на месте от