Идею конвергенции США и СССР как двух сверхдержав выдвинул социолог Питирим Сорокин. В книге «Россия и Соединенные Штаты» (1944) он писал: «Предлагаемое фундаментальное расхождение между духовными, культурными и социальными ценностями этих двух стран до сих пор сильно преувеличивали. Фактически Соединенные Штаты и Россия проявляют существенное сходство в ряде важных психологических, культурных и социальных ценностей… При отсутствии столкновения между жизненными интересами двух стран такая близость действительно склонна способствовать миру, как в случае отношения между Россией и Америкой» [1].
П.А. Сорокин исходил из опыта союза США и СССР в войне и представлял их конвергенцию как равноправное взаимодействие. Он верил в такую возможность и в 1960 г. опубликовал статью «Взаимное сближение США и СССР к смешанному социокультурному типу» – с точки зрения культурологи и социологии исключительно смелое утверждение. Он в стиле футурологии предполагал, что в результате такого сближения «господствующим типом общества и культуры, вероятно, будет не капиталистический и не коммунистический, а тип, который мы можем обозначить как интегральный» [2]. В 1961 г. он представил на ХIХ Международный конгресс социологии доклад «Взаимная конвергенция Соединенных Штатов и СССР в смешанный социокультурный тип».
В СССР идеей конвергенции увлекся академик А.Д. Сахаров. Он писал в 1968 г.: «Эти идеи возникли как ответ на проблемы нашей эпохи и получили распространение среди западной интеллигенции, в особенности после Второй мировой войны. Они нашли своих защитников среди таких людей, как Эйнштейн, Бор, Рассел, Сцилард. Эти идеи оказали на меня глубокое влияние, я увидел в них надежду на преодоление трагического кризиса современности» [3].
Но в СССР уже вызрел раскол, и конвергенция пошла в другом направлении: уже не чтобы, «заимствуя друг у друга все лучшие черты, сближаться друг с другом», а чтобы перебежать к США как мировому лидеру. В 1975 г. А.Д. Сахаров пишет: «Единство требует лидера, таким по праву и по тяжелой обязанности является самая мощная в экономическом, технологическом и военном отношении из стран Запада – США» [206. С. 146]. А уже в 1976 г. в интервью «Ассошиэйтед Пресс» он заявляет: «Западный мир несет на себе огромную ответственность в противостоянии тоталитарному миру социалистических стран» [4].
С середины 70-х гг. в этой части элиты возникло чувство идентификации с США. Отношения союзника сменились отношениями подданного, влиятельная часть общества стала патриотами США, а не СССР (России). Перестройка под лозунгом «вернуться в лоно цивилизации!» расколола советское общество, поставила людей перед выбором из двух разных типов жизнеустройства. Историк Л. Баткин объяснял: «“Запад” в конце ХХ в. – не географическое понятие и даже не понятие капитализма (хотя генетически, разумеется, связано именно с ним). Это всеобщее определение того хозяйственного, научно-технического и структурно-демократического уровня, без которого немыслимо существование любого истинно современного, очищенного от архаики общества» [5].
Конвергенции не получилось. Посол СССР в США А.Ф. Добрынин, помогавший вести переговоры Горбачева с Дж. Бушем, пишет: «В те годы американская дипломатия и сам Мэтлок, который был послом США в Москве при Горбачеве, старались максимально использовать те беспрецедентные возможности, которые возникли для них в результате деятельности советского руководителя. И делось это, разумеется, не ради горбачевских “общечеловеческих ценностей”, а в первую очередь во имя национальных интересов США, чтобы сокрушить своего основного соперника в мире» [6].
Горбачев даже дал согласие прекратить всякую помощь Кубе и вывести оттуда советских военных – «давней мечты и задачи американской дипломатии еще со времени кубинского кризиса». Но уступок от США Горбачев не получил, и госсекретарь Бейкер закончил донесение Бушу так: «Горбачев начинает говорить как обманутый любовник, которого покинули у алтаря».
А.Ф. Добрынин добавил: «Он фактически сдавал – с необъяснимой поспешностью – важные геополитические и военные позиции, которые были крайне нужны нашей стране не для продолжения холодной войны, а как раз для ее завершения, но в достойной и приемлемой форме, на основе общего стратегического равновесия и стабильности, которые существовали в самом начале свертывания холодной войны и которые позволили бы создать солидную базу для ее окончания путем взаимно согласованной эволюционной трансформации международных отношений на другой, неконфронтационной основе» [6].
Сам Горбачев был юристом, его помощники были обществоведами высшего ранга. Почему они оказались несостоятельными? Трудно найти иное объяснение, чем неадекватность методологии всей этой общности. Ведь они не были наемными агентами ЦРУ.
Сразу после развала СССР началась реформа с переделкой всех институтов России. За основу были приняты догмы неолиберализма и советы экспертов США. Программа получила название «шоковой терапии». Философ Дж. Грей писал: «Ожидать от России, что она гладко и мирно примет одну из западных моделей, означает демонстрировать вопиющее незнание ее истории, однако подобного рода ожидания, подкрепляемые подслеповатым историческим видением неолиберальных теоретиков, в настоящее время лежат в основе всей политической линии Запада…
Будет жаль, если посткоммунистические страны, где политические ставки и цена политических ошибок для населения несравнимо выше, чем в любом западном государстве, станут испытательным полем для идеологий, чья стержневая идея на практике уже обернулась разрушениями для западных обществ, где условия их применения были куда более благоприятными» [7].
Несмотря на это, команда Б.Н. Ельцина приняла эту программу и выполнила рекомендации западных экспертов. 4 мая 1992 г. Координационный совет по гуманитарным и общественным наукам РАН провел заседание «круглого стола» на тему будущего общественного устройства России. Участие приняли ведущие ученые. В обзоре сказано: «Участники “круглого стола” исходили из неизбежности перехода России к рыночной экономике… Под “особым путем России” понималась необходимость сочетать достоинства и исключать недостатки капитализма и социализма…Нужно поработать над тем, как идею конвергенции облечь в приемлемые для всех народов и наций страны одежды. Переходная, опирающаяся на смешанную социально ориентированную экономику модель была поддержана участниками обсуждения» [8].
Из всех участников заседания точный прогноз высказал только д.э.н. М.М. Голанский. По принятому решению он высказал сомнение и объяснил: чтобы создать в России регулирующий рынок, необходимо удовлетворять требованиям, для нас практически невыполнимым. Более того, он предсказал, что к 2010 г. начнется системный кризис мирового капитализма, и «частная собственность будет повсеместно заменяться статичной общественной собственностью, которая только и сумеет выдюжить неблагоприятную экономическую обстановку». Как сказано в отчете, «такой пессимистический прогноз не был поддержан».
Труды М.М. Голанского замалчивали, но его суждения и сегодня актуальны. Он доказывал, что идея заменить плановую экономику на рыночную ошибочна, что и самому Западу придется меняться: «Вместо требовательной и капризной капиталистической системы хозяйствования понадобится непритязательная и невзыскательная система, основанная на