— Мужики, — прохрипел алкашного вида субъект, — закурить не будет?
Как раз для таких случаев я всегда носил с собой пачку сигарет — мелкие презенты, чтобы разговорить соответствующий контингент. Контингент после таких подношений становился на порядок покладистее. Я вскрыл пачку и протянул ему.
— А можно две сиги? — оживился алкаш.
— Бери, — сказал я, наблюдая, как он лихорадочно вытаскивает сигареты и одновременно стараясь заглянуть ему через плечо в квартиру. Из комнаты просматривался балкон — тот самый, смежный с балконом нужной нам квартиры.
— Меня Гена зовут, если что, — представился он, закуривая прямо в подъезде. — А может, это… сообразим на троих?
Он щёлкнул пальцами по горлу. В этом незамысловатом жесте читалась надежда на халяву и не перегруженную умствованиями беседу.
— Слышь, дядя, — сказал Шульгин, — иди, куда шёл.
— Погоди, — отстранил я его локтем. — У нас же сегодня выходной, — громко сказал я. — Можно и сообразить.
Коля посмотрел на меня и вмиг понял, что я задумал. Гена сглотнул, жадно, с предвкушением халявы, и проговорил:
— Ну, только я пустой, — похлопал себя по карманам и по бёдрам, будто доказывая, что он вовсе не миллионер.
Как будто его внешнего вида не было достаточно, чтобы в этом убедиться.
— Да сейчас, Гена, разберёмся, — заверил я. — Где тут ближайший магазин?
— Дык, ёлыч-палыч, прямо в нашем доме, с обратной стороны, — проговорил он. — Возьми лучше два пузыря, а закуски не надо. Айда ко мне, у меня Клавка на работе пока, можно посидеть.
— Почему не надо закуски? — переспросил я.
— Ну чего, — пожал плечами Гена. — Деньги переводить не будем, лучше два пузыря взять. А если два пузыря и закуску… еще лучше будет, — пробормотал он. — Как вас кличут, кстати?
— Вася, — сказал я.
— А я Ваня, — фыркнул Шульгин.
— Ну что, Иван? — обратился я к Коле. — Сгоняй за снарядами, я тут с Геной посижу.
— Почему я? — возмутился Шульгин.
— Самый молодой, — заржал алкаш.
Коля смерил его уничтожающим взглядом, но тот на него не подействовал. Я шепнул Шульгину на ухо:
— Я тут пока разведку боем проведу. Нужно споить его и перелезть на балкон.
— Вариант неплохой, — согласился Шульгин.
Он нащупал в кармане телефон, которым любил расплачиваться, потом кошелёк на всякий случай. Сказал, что за продукты и за пузырь заплатит, и спустился вниз.
Я зашёл в квартиру. Хата оказалась совсем не бичевником, как стоило бы ожидать по виду его порванных сланцев и свитеру времён Кашпировского. В квартире чувствовалось присутствие женской руки — действительно не один тут жил маргинал. Обычное дело: жена, как пчёлка, а муж тихий алкоголик. Зачем такие кадры терпеть, мне разгадать было не дано. Да я здесь и не с этой миссией.
Расположились на кухне. Наш новый знакомый выставил на стол сковороду с жареной картошкой и пару банок с разносолами.
— Да я вообще-то с Серёгой Барабашем бухал, — начал Гена. — Часто тут сидели. А потом он что-то пропал, потерялся. А вы чего к нему пришли?
— Кореша, — сказал я. — Вместе работаем.
Гена кивнул, поверил. В этот момент подоспел Шульгин, поставил на стол две бутылки водки сомнительной марки.
— А чего, другого не было? — поморщился я, глядя на этикетку. — Хоть бы написано было «премиум» или что-то в этом духе.
— Ну, сам иди тогда покупай, — пожал плечами Коля. — Тут что было, то и взял.
— Да нормальная водяра, — уверенно сказал Генка, засучил рукав и принялся разливать по стопкам.
— Ну, Вася-Ваня, — сказал он, в глазах у него блеснул азарт. — За знакомство!
— Типа да, — кивнул я.
Мы чокнулись. Он опрокинул стопку одним глотком, а мы с Шульгиным лишь пригубили.
— Нет, так не пойдёт, друзья-товарищи, — сразу засуетился Гена, заметив нашу «халтуру». — До дна, и ставить нельзя после чока!
Пришлось выпить, чтобы не вызывать подозрений. В горле обожгло, водка была дешёвая, казалось, что даже с привкусом ацетона. Гена тут же разлил по второй.
— Между первой и второй промежуток небольшой, — весело проговорил он.
Шульгину удалось незаметно слить свою порцию под стол. Жидкость тихо зашуршала по линолеуму.
— Ну… за здоровье — чтоб не лечить, а запивать! — крикнул Гена.
Я изобразил улыбку и героически опрокинул стопку, но аж закашлялся от жёсткого вкуса. Шульгин сделал вид, что запивает яблочным соком из коробки, который он заодно прикупил.
Гена хлопал нас по плечам, расплывался в довольной улыбке — не заметил ничего. Разговор снова свернул к Барабашу. Мы слушали, поддакивали, держались естественно, будто просто два приятеля, заглянувших на рюмку-другую.
И периодически плескали водяру под стол. Запах пошёл едкий, спиртовый, как от голимой бодяги. Но нос Гены, закалённый парами спирта за годы возлияний, почти не реагировал, не заметил подвоха.
К солёному огурцу и жареной картошке мы с Колей как-то не притрагивались, брезговали — всё же не в ресторане сидим.
— Вот вы, мужики, — начал Геннадий учить нас жизни, язык у него уже заплетался, — вы людей возите, таксисты, да? А жизнь-то коротка… ну зачем её прожигать зря? Вот я вам скажу… Жизнь, она, блин, как поезд — едет и едет, а ты там на платформе стоишь, куришь, и всё время думаешь, что ещё успеешь… а не успеваешь. Я вот давно понял — брать надо то, что дают, а не ждать.
Он то всё что-то лопотал, перескакивал с темы на тему, то внезапно становился душевным, то начинал бубнить. В его словах была и жалость к себе, и обида на весь мир. И жалкая попытка найти оправдание — всё то, что и водится в монологах простого алкаша.
Так прошёл час, затем второй. Нам периодически удавалось сливать водку — свою дозу, но уже в кружки. Наливаем «чай» в кружки, а туда тихо подливаем, что нужно. Пьянеющий Гена не обращал внимания, что объём чая в наших кружках не убавляется, а наоборот как-то растёт. Когда он выходил на балкон покурить, мы выливали всё в раковину — успевали незаметно, пока он тянул сигарету.
— Крепкий, зараза, — прошептал Шульгин, когда Гена в очередной раз выперся на балкон с моей