Ужасное подозрение закралось в голову Моянга.
– Ты знал, что это случится.
Бертин кивнул.
– Ты хочешь сказать, что намеренно завел нас в ловушку?
– Мне пришлось.
– После того, как мы спасли тебе жизнь и все такое?
Бертин пожал плечами, насколько смог со связанными руками:
– Мне жаль, но таков был выбор: или это, или вы разрушите исторические записи о Жовакиме. Я пытался отговорить вас от вандализма, но понял, что вы уже все решили.
Все животные уже были убиты, и одного из местных помощников тащили к чаше. Моянг завопил:
– Ты хочешь сказать, что согласен с тем, что убьют не только нас, но и тебя? Ты сумасшедший! Мне следовало застрелить тебя прямо сейчас…
Бертин меланхолично улыбнулся:
– В ближайшие сто лет мы все умрем в любом случае, а знание остается навечно.
Первому помощнику горло уже перерезали, и к чаше вели сопротивляющегося второго. Кучка фши, стоящих у чаши, похоже, затеяли какой-то спор. Наконец вся группа во главе с Вице–2 повернулась и направилась к жертвам. Вождь заговорил на рокочущем языке фши, обращаясь к Бертину, чьи руки освободили.
– Почему они тебя отпускают? – закричал Моянг.
– У них возник небольшой спор. В результате они решили, что, раз я говорю на языке фши так хорошо, у меня должна быть душа фши, и поэтому меня следует считать членом группы «свои».
– А как же мы?
– К сожалению, ты говоришь с акцентом, который они распознают как акцент значи. Значи, как их заклятые враги, естественно, члены группы «чужие».
– Ты знал, что они собираются тебя освободить, ты, коварный дьявол?
– Нет. Ну или, скорее, были шансы пятьдесят на пятьдесят, что они могут это сделать. Казалось, что стоит воспользоваться этим шансом.
Все местные помощники кончились, потащили Ма, протестующего пронзительным верещанием. Моянг сказал:
– Послушай, Бертин, выручи нас, и я уйду навсегда, больше даже не взгляну на твой проклятый город…
Еще одно пожатие плечами.
– Мне жаль, но я бы не смог, даже если бы захотел.
Моянга, выкрикивающего истерические проклятия, поволокли к чаше. Когтистые руки протянулись с дальнего конца сосуда, ухватили его за волосы и оттянули голову, лицом вниз, над сосудом с кровью, которую набрали до этого. Последнее, что увидел Али Моянг в жизни, – отражение собственного потрясенного лица в алой поверхности, глядящее на него в упор.
Новая Аркадия
Когда подъемник опустился, к нам побежали две группы людей, двадцать или тридцать человек в каждой. Меньшая группа состояла целиком из мужчин в килтах, в то время как другая, обнаженная толпа, включала оба пола.
Большинство мужчин в каждой группе были вооружены шилейлами и сверлили друг друга взглядами. Когда они подобрались ближе, так что две толпы смешались, они начали толкаться, размахивать своими дубинками и выкрикивать оскорбления. Они говорили на французском, потому что первоначальная колония на Турании была по большей части франко-швейцарской.
Два лидера протолкались вперед и начали орать на капитана Кубалу. Один – темный остроносый маленький мужчина с большими черными пронзительными глазами. Второй – высокий старик с густыми седыми волосами и бородой, в головном уборе, украшенном стекловидными крыльями кого-то из местной фауны; как я понял, это был Анри Вод – изначальный лидер колонии.
Кубала проревел:
– Хола! Тихо!
Когда шум немного затих, он указал на старого мужчину.
– Вы, месье.
– Месье, – сказал Вод, – вам, естественно, следует иметь дело со мной, как с законно избранным президентом Новой Аркадии, когда этот телок прекратит свои рыдания.
Лидер обнаженных сказал:
– Месье капитан, если вы заткнете этого облезлого верблюда, я смогу доложить о деле совершенно безотлагательной важности.
– Кто вы? – спросил Кубала.
– Я Луи Мотта, президент республики Либертэ.
– Он демагог, который подбил нескольких моих бедных граждан к восстанию, – сказал Вод. – Я все еще президент всех человечьих душ на Турании…
– Я с презрением отвергаю твои претензии! – прокричал Мотта. – Либертэ – свободная и независимая суверенная нация. Мы не признаем власть этого тирана. Но, что гораздо более неотложно, на нас напали кимбрианцы…
– Естественно, – сказал Вод. – Этот проходимец ведет к расколу перед лицом опасности, поступившись безопасностью нашего острова, вторгается на земли кимбрианцев и провоцирует…
– Это беспричинная агрессия кимбрианцев! – завопил Мотта.
– Подождите! Тихо! – закричал Кубала. – Во-первых, что вы имеете в виду, когда говорите о кимбрианцах на Турании? Кимбрия в десяти световых годах.
– О, они здесь, – сказал Мотта. – Как или почему – мне не ведомо.
– И во-вторых, – продолжил Кубала, – кимбрианцы – один из самых мирных и законопослушных народов в галактике. Они никогда никого не беспокоили.
– Вы понимаете? – сказал Вод. – Очевидно, что он напал на них первым.
– Это ложь! – закричал Мотта. – Они убили двух наших людей и ранили еще пятерых. У них ружья, которых у нас нет. Они взмывают вверх и стреляют в нас, когда мы спокойно занимаемся своими делами.
Они кричали до тех пор, пока Кубала не утихомирил их своим рыком.
– Давайте все по порядку, – сказал он. – Я – Чеслав Кубала, капитан «Дедала», катер которого вы здесь видите. Это Артур Рамасвами, мой первый помощник, а это, – указывая на меня, – Джеральд Фэй из Службы всемирных новостей. Он будет оставаться здесь до последнего рейса катера.
– Кого из нас он посетит? – спросил Мотта.
– Спросите у него.
– Месьё, – сказал я, – я должен разобраться, что случилось за пятнадцать лет с тех пор, как была основана Новая Аркадия. Я хочу посетить всех, насколько позволит время.
– Приходите, когда захотите, мой дорогой сэр, – пригласил меня Вод, – и оставайтесь столько, сколько пожелаете. Я горю естественным желанием поделиться с вами подлинной историей.
– Вы должны сначала посетить нас, вообще-то, – сказал Мотта. – Это логично. Либертэ совсем рядом, здесь, на континенте, так что вам не понадобится ждать благоприятного ветра, чтобы отправиться в Новую Аркадию.
– Что ж… – сказал я, но тут заговорила одна из женщин в обнаженной толпе.
– Умоляю вас, месье, посетите сначала нас. Иначе мы будем истреблены.
Всякий, кому довелось оказаться среди нудистов, знает, что эффект пропадает через десять минут. После этого даже не надо заставлять себя не глазеть.
Однако эта девушка показалась мне привлекательной. Она не была красивой; среднего роста, более крепкая и мускулистая, чем сейчас считается подобающим. Она была смуглая, с волосами, убранными в пучок, и с неровными зубами. Не красавица, но она излучала здоровье, бодрость, и в ней чувствовалась индивидуальность. На ней были сандалии, через плечо висела большая сумка на ремне из коры кожаного дерева Scorteliber lentus.
Что ж, я действительно человек нетвердого характера. Любые обстоятельства могут подтолкнуть меня к чему угодно. Я пообещал, что