Я посмотрел на Рамасвами. Тот сказал:
– Старик не даст тебе наше оружие. Он бы мог помочь тебе дать отпор кимбрианцам, но в междоусобице людей участвовать не будет.
Я спросил пассивиста:
– Полагаю, Мотте не пришло в голову выслать разведчиков во все стороны?
– Конечно нет, месье, куда ему? Теперь, когда вы это сказали, я понимаю, что было бы мудро так и сделать. Но такое не придет в голову тому, кто ничего не знает о войне.
– И я полагаю, никто не додумался продырявить лодки Вода, прежде чем уплыть?
– Нет.
– Тогда мне кажется, что война проиграна.
– Но, месье, мы спорили об этом, пока возвращались, и мы хотим, чтобы вы снова стали нашим генералом. Из-за глупой риторики Мотты и из-за того, что вы не из наших, мы от вас отреклись.
– Спасибо, но что я могу сделать? У Вода ружья, большинство мужчин и все женщины. Вы можете просто заключить с ними мир.
– Простите, но это невозможно. Когда мы гребли обратно, он приказывал нам вернуться и сдаться. Он угрожал, что, если мы откажемся, он никогда не примет нас, а велит застрелить, если мы еще раз появимся.
Один из нас обругал его, и Вод пытался наставить на нас мушкет. Он толком не знал, как с ним обращаться, поэтому промазал. Но свои чувства он выразил ясно.
– Ну, и что тогда?
– Мы хотим, чтобы вы нас возглавили. Вы уже совершили невозможное, и можете сделать это снова.
Хотя делать было, похоже, нечего. Я убрел далеко вдоль пляжа, чтобы подумать. Ночная атака… внезапная атака… психологическое давление… партизанская война… и все прочее.
Мои затруднения осложнялись тем фактом, что я на самом-то деле не хотел убивать активистов. Было легко возбудить жажду битвы против кимбрианцев – это хотя бы другой вид. Не сомневаюсь, что они чувствовали то же самое по отношению к нам. И уж определенно я не хотел, чтобы убивали женщин и детей. Или Адриану.
Я присел на бревно; затем вспомнил, как меня ужалили. Посмотрел на бревно. Веспоидов не было, но в голове появились мысли.
* * *
Тремя днями позже, перед рассветом, мы гребли к берегу Новой Аркадии, но не прямо к Элизию; мы выбрались на сушу в нескольких сотнях метров к северу от него и выглядели как привидения из готического романа. На каждом был комбинезон, мешок с дырками для глаз на голове, очки поверх мешков, мешки на ногах и рабочие рукавицы на руках. Комбинезоны, очки и рукавицы мы позаимствовали из запасов катера, поскольку они не были оружием. Мешки сделали сами. Мы взяли с собой наши обычные плетеные щиты и холодное оружие, а еще восемь человек несли большие матерчатые мешки, крепко завязанные. Эти мешки издавали зловещее жужжание, когда их задевали.
Мы шли через лес, осторожно неся мешки. Небо начало светлеть, когда мы увидели лагерь. Они выставили часового патрулировать пляж, но не подумали об охране со стороны суши. Поскольку больших животных на острове не было, Элизий не оградили стеной.
Мы подкрались к краю поля. Я передал команду вытянуться в линию, быстро идти по направлению к деревне, а когда нас обнаружат – бежать.
Мы проделали уже полпути, когда часовой закричал: «Остановитесь!», а затем: «Бог мой!» Он выстрелил из мушкета.
Мы неслись через поле, безжалостно топча овощи. Услышав выстрел, активисты высыпали наружу, протирая сонные глаза. При виде нас они подались назад с криками ужаса.
Как только мы оказались внутри деревни, каждый, кто нес мешок, рассек его ножом. Наружу вывалились большие помятые гнезда веспоидов и вылетел рой разъяренных насекомых. Пока активисты вооружались, веспоиды набросились на них. Нас они тоже атаковали, но нас от укусов защищала одежда, в то время как активисты были в полном их распоряжении.
Через несколько секунд активисты и их пленники представляли собой вопящую толпу, бегущую к лесу и к морю, подпрыгивая и шлепая себя.
Через полчаса мы собрали их оружие и выловили Анри Вода из моря Тейлора. Веспоиды разлетелись. Активисты, видя, что мы выиграли этот раунд, отступили. У Адрианы один глаз почти полностью заплыл от укуса в щеку, но она все еще была прекрасней всех на свете. Она смотрела на наши лица в масках.
– Есть ли среди вас месье Фэй? – спросила она.
– Это я, – сказал я, избавляясь от маскировки.
Она опять обняла меня, как в лагере кимбрианцев:
– Я знала, что ты придешь!
– Хм… – сказал Вод. – И что ты собираешься делать, негодяй?
– Я? – спросил я, сама невинность. – А что такое? Ничего. У вас тут идеальная демократия; пусть они сами уладят свои разногласия цивилизованным образом. Моя партия будет использовать ружья только чтобы поддерживать порядок. Давай прогуляемся, Адриана.
На пляже я сказал:
– Я должен немедленно вернуться на материк, моя маленькая.
– Уйти? Но ты не можешь… я хотела сказать, почему?
– Катер отправляется сегодня днем, и я должен быть там, если я не хочу провести следующие десять – пятнадцать лет – земных лет – на Турании.
– Не можем ли мы убедить тебя остаться? Кимбрианцы все еще представляют для нас угрозу.
– Нет, дорогая моя. У меня есть свои дела. Но я определенно буду скучать по тебе. – Я издал театральный вздох: – Если бы у меня на Земле была такая девушка, как ты… но, конечно, таких больше нет.
– Так в чем проблема?
На пару секунд я затаил дыхание из страха испортить что-нибудь.
– Ну… э-э-э… эй, ты же не имеешь в виду, что ты бы вышла за меня замуж и тоже поехала, а?
– Определенно, глупенький, если правильно попросить. Но не ты ли мне говорил, что в вашей цивилизации мужчина предлагает руку?
Давайте накинем вуаль на следующие несколько минут. Некоторые вещи священны даже для газетных корреспондентов.
Потом я спросил:
– Ты уверена, что хочешь покинуть Туранию? Она была твоим домом с детства; твои родители здесь…
Она нахмурилась:
– Джеральд, обожаемый мой, хорошо ли ты расслышал, что я принимаю тебя из любви, а не из-за материальных выгод? В противном случае я возьму свое слово назад.
– Понятно.
– Ну, тогда… Если честно, мне безумно скучно в раю этой сельской идиллии. Наши вожди вечно говорят нам, как идеальна простая жизнь в маленькой деревне. Я же предпочитаю большие порочные города, где что-то происходит. Я даже хочу научиться носить одежду. Возможно, я одна из тех похотливых дегенераток, о которых