Теперь каждый раз, проходя мимо Дашиной комнаты, Слава с трудом удерживался, чтобы не заглянуть и не воспользоваться услужливо всплывающим в голове паролем. Но это было бы предательством. После всего пережитого они должны были говорить прямо, как в тех же дурацких фильмах! Только вот что именно сказать? «Даш, не могла бы ты не общаться ни с кем из этих мутных мужиков, а лучше вообще из дома не выходить, а то мне страшно?..»
– Слава, к тебе гости пришли! – сообщила мама, осторожно стуча в приоткрытую дверь.
– Я не жду никого.
– Ну там эта… девочка.
Девочка. Слава вздохнул. Выходить из дома отчаянно не хотелось, равно как и приглашать внутрь кого-то чужого. Но Соня ему вообще-то помогла – и не заслужила топтаться на пороге.
– Привет. Как ты? – На щеках Сони почему-то горели красные пятна, и вообще она выглядела смущенно. Может, мама как-то неудачно пошутила?
– Нормально. – Слава пожал плечами и сунул руки в карманы. – Случилось чего?
– Нет. – Соня качнула головой и прикусила губу. – Просто подумала, что ты так пропал внезапно. И на сообщения не отвечаешь. Вдруг заболел.
Слава поморщился. Соня, уловив его скепсис, сердито тряхнула волосами.
– Ну в смысле… Ты же не можешь просто бросить школу из-за каких-то придурков?
– Мне, кстати, директор разрешил.
– Так и сказал – да бросай ты эту школу к чертям?
Слава, не сдержавшись, фыркнул.
– Он тебя и послал, да? Ты ж не прогуливаешь.
Пятна на щеках Сони стали ярче, но взгляд она не отвела.
– Скажем так, это было совместное решение.
– Даже так.
– Я к нему первая пришла! И вообще… так не решаются проблемы, Слав.
Ну началось. Почему Соня постоянно сбивалась на эти тупые взрослые вещи? Слава посмотрел вверх, раскачиваясь на носках и размышляя, что бы такого ядовитого ответить, как вдруг Соня добавила:
– Пошли просто в столовую?
– Чего?
Довольно неожиданное предложение. Соня пожала плечами. На ее лице было привычное упрямство, и Слава впервые подумал, что, может, это и правда ее решение – проведать заблудшего товарища. А Виктор – просто удобное прикрытие, чтобы прогулять день.
– Ладно, – неожиданно ответил Слава. – Погоди тут, оденусь. Могу пока чай тебе сделать.
– Давай.
Столовая встретила их почти полной пустотой – кажется, сейчас была примерно середина четвертого урока. Повариха покосилась на них недобро, но выгонять не стала, и Слава с Соней, воспользовавшись удачей, купили ватрушки и чай. За единственным занятым столиком друг напротив друга сидели Валентина Ивановна и Федор Никитич, видимо, у обоих было окно. Трудовики ели суп медленно и с таким скорбным видом, что для полноты картины им не хватало только стоящего между ними стакана водки, накрытого черным хлебом.
Соня вдруг хихикнула, будто представила то же самое. Федор Никитич покосился на нее с вежливым неодобрением, но ничего не сказал.
– Давай вместе переведемся в сороковую, – сказал вдруг Слава.
Соня подавилась чаем и долго кашляла. Ее лицо стало совсем красным.
– Ч-чего? Там же экзамены, Слав. Туда только самые умные…
– Да ну. Где ты столько умных найдешь.
– Ну скажешь тоже. – Соня шмыгнула носом. – Может, лучше помиритесь с ребятами?
– Может. – Слава пожал плечами.
Валентина Ивановна за своим столом что-то негромко сказала Федору Никитичу, и оба глотнули чая. Не чокаясь.
– У тебя вот есть друзья? – спросил вдруг Слава. Разом и пугало, и хотелось, чтобы Соня ответила: «Ну ты». Но она, конечно, не стала.
– Это в образовании не главное.
– Угу. Вот только образование лучше в сороковой.
Задребезжал звонок. Слава представил, как столовая наполняется людьми, и невольно поежился. Это ведь не страх был, да? Просто… неприятно.
Соня, очевидно, заметила. Поджала губы, забегала глазами. Славе вдруг стало очень-очень тоскливо, и, отодвинув чай, он поднялся из-за стола.
– Ладно, спасибо за чудесный обед, бла-бла…
– Ты не можешь всю жизнь просидеть дома, – заметила Соня. Вот надо ей вечно изрекать всякие протухшие истины.
Пока Слава раздумывал над особо остроумным ответом, в столовую по стеночке просочился Дрончик – тоже прогуливал, что ли? Столкнулся со Славой взглядом, стрельнул глазами туда-сюда и робко сделал шаг навстречу. Наверное, если ему сейчас махнуть или улыбнуться – подойдет. Может, даже извинится коряво, мол, ну сам понимаешь, не идти же против коллектива.
Слава действительно ухмыльнулся – издевательски – и посмотрел на потерянную Соню.
– А что там сейчас должно быть?
– Алгебра.
– Ну пошли, раз тебе так надо.
Проходя мимо Дрончика, Слава очень хотел толкнуть его плечом, но в последний момент передумал.
Эпилог
.
Витя никогда не считал себя колдуном. Даже в мыслях не употреблял таких слов: он не колдовал, просто делал странные штуки. А еще чаще с ним происходили странные штуки, и это не особенно зависело от его участия.
Это началось, когда ему было девять. С самого утра в тот день Витя чувствовал, что воздух стал другим – вязким. Потом предали руки: пальцы покалывало, и слушались они хуже обычного, так что он выронил сперва зубную щетку, потом вилку, потом ложечку для обуви. А еще казалось – что-то настырное хочет вырваться из его рук и не может, и это было болезненно, но совершенно не выразимо никакими известными ему словами.
К концу первого урока это нечто захватило его голову, к концу третьего – все тело. Он бы катался по полу и кричал, если бы не был таким воспитанным. Или не кричал бы – стонал. Пытался бы вытолкнуть тягучую, болезненную неправильность.
На четвертом уроке Мария Степановна заметила Витину бледность и отправила его в медпункт. Одноклассник должен был проводить его, но в коридоре Витя остановился и посмотрел ему в глаза. Сказал: «Ты ведь хочешь просто посмотреть здесь в окно, пока я не вернусь, да?» Тот кивнул и послушно подошел к окну. Витя понятия не имел, зачем так сделал, но ему стало легче. Как будто удалось выдавить из себя часть страшного и невыразимого.
Что бы он сказал в медпункте? Ему не было больно, и температуры тоже не было. Так что Витя просто прокрался в раздевалку и скукожился в углу: было чуть легче, когда никто на него не смотрел и не нужно было держать лицо. Он сидел там, обняв колени, и чувствовал, как оно поднимается от живота к горлу и