В фильмах она всегда переживала за злодеев, а когда во время чемпионатов и олимпиад они смотрели футбол, болела за более слабую команду. У Славы тоже такое было, но ему просто нравилось всем противоречить. А для Даши была важна справедливость.
(Пижон то ли бормотал, то ли напевал что-то себе под нос. Треща все громче, пламя посылало в воздух множество разноцветных искр. Воздух вокруг них как будто подрагивал от чего-то невыразимого. Хотелось убежать куда-нибудь подальше – как кроту, которого ультразвуком изгоняют с огорода. Если, когда они штурмовали Никитин дом, Стеблюк и Дрончик чувствовали нечто подобное, Слава вообще не винил их за травлю. Забавно, что травить при этом они его начали из-за уроков труда с девочками, а не из-за той неудачной вылазки.)
Нужно было сосредоточиться, представить конкретный эпизод.
– Слава мог бы сегодня пропустить школу.
– С чего это, Даш?
– Так день рождения, а у него две контрольные. Обидно же.
Они завтракают, Слава сонно ковыряется в своей каше. Торт и праздничная жареная картошка будут вечером, а сейчас у него впереди обычный завтрак и обычный же день в школе. И грустно ему не из-за контрольных, а потому, что за окном нет совы. Ему одиннадцать лет уже все утро, и стоит смириться с тем, что никакой он не волшебник. Взрослая жизнь вообще полна разочарований.
Мама смотрит на Славу, подмечает его грусть.
– День рождения раз в году, а пятый класс – девять месяцев, – добавляет Даша.
У нее кривоватое каре с крашенными в розовый прядями, а глаза подведены ярко-синим. Похожа на кого-то из аниме – то есть была бы, если бы не прыщи, которые она героически не замазывает, потому что так кожа не дышит. Славе, вообще-то, не полагается знать такие вещи, потому что он мальчик, но Дашка постоянно обсуждает это с мамой, не уши же ему заткнуть! Тем более что к прыщам ему тоже стоит быть готовым – наследственность и все такое. Дурацкая взрослая жизнь.
– Ладно. – Мама берет телефон и, укоризненно глядя на Дашу, начинает печатать. – Только ты тогда чтоб следила за братом. Вы оба вчера отравились, запомнили?
Мама редко что-то такое им разрешала, но Даша всегда знала, когда вовремя попросить. Как только за мамой захлопывается дверь, Даша откладывает в сторону свой телефон.
– Хорошо, что мы остались одни, Слав. Тебе уже одиннадцать, так что пришла пора посвятить тебя в одну магическую штуку.
– Не существует никакой магии, – на всякий случай возражает Слава, но ему интересно.
– О ней просто не принято говорить. Идем, покажу кое-что.
Они садятся на Дашину кровать, по-турецки скрестив ноги. Она всего лишь раскладывает Таро, Слава уже видел такое и не то чтобы увлечен. Расклад обещает ему приключения и испытания, которые Слава, конечно, пройдет с честью.
– Зря ты в это не веришь.
– Может, и верю! – Потому что она отмазала его от школы, и вообще.
– Ты не умеешь врать, можешь не пытаться. Ладно, я умею делать одну штуку, но это тайна. Никогда в жизни никому не говори, обещаешь? И не вертись.
– Конечно.
Даша закрывает глаза, дыша глубоко и медленно. Слава старается не вертеться, хотя ему очень скучно. Чтобы не подвести сестру, он начинает считать про себя: раз, два, три. На «тридцать два» Даша открывает глаза. Она вытягивает перед собой раскрытую ладонь, на которой – большая капля воды. Капля переливается разными цветами и вроде бы даже светится немного. Как будто кто-то заточил в каплю воды северное сияние или радугу.
– Я посплю потом немного, и пойдем выбирать торт, – говорит Даша.
Капля исчезает, так что Слава не уверен даже, что ему все это не показалось.
– Вы случайно не прихватили мне штанов?
Искры в костре мигнули и опали, да и само пламя стало стремительно затухать. Слава моргнул – почему-то сложно было оторвать от него взгляд – и посмотрел на Дашу. Она стояла на земле босиком, двумя настоящими бледными ногами, к которым прилипла мокрая юбка из маминой шторы.
– Не снимай юбку на всякий случай… еще минут пятнадцать… – полушепотом сказал Пижон. Он лежал на земле, бледный, с огромными кругами под глазами и впалыми скулами.
– Поняла, – кивнула Даша. – А вы…
Договорить она не успела, потому что Слава отмер и бросился ее обнимать. Поднял несколько раз над землей – его силы, кажется, Пижону не понадобились, – и Даша полушутливо вскрикивала, как раньше, и требовала отпустить ее, а Слава, спотыкаясь на мокрой земле, пытался ее кружить.
Потом Слава плакал, и Даша и Пижон его утешали.
Потом Даша позвонила маме, и мама плакала в трубку, а Пижон пил какую-то жижу, которую Слава притащил из его багажника.
Потом они наконец-то поехали домой.
Слава
.
Следующие дни были похожи на какой-то сон о каникулах. Директор – в смысле, Виктор, или как его теперь следовало называть? Колдун-без-текущей-фляги? Пижон-но-хороший? Не суть. Так вот, Виктор разрешил Славе отдыхать столько, сколько потребуется, а если вдруг у кого-то из школы появятся вопросы, он разберется. При этом Виктор так смешно хмурился и напрягал желваки, словно их снимала камера и все происходящее было просто фильмом про очень-очень порядочного человека. На самом деле Слава, конечно, был благодарен. Но все равно не мог удержаться от фырканья, глядя на эти благородные брови домиком.
И вот начались самые странные каникулы в его жизни. Без одноклассников. С сидящей дома сестрой – и Славе стоило огромных усилий не врываться в ее комнату каждые полчаса, потому что стало как-то подозрительно тихо. Мама, вдоволь успевшая поплакать на радостях, снова переключилась на привычный сценарий – видимо, ей так было проще пережить происходящее, – и пыталась закормить Дашу фруктами и почему-то рыбой. Слава, если не успевал увернуться, тоже оказывался накормлен. Даша смеялась, задумчиво бродила по дому, и Слава, глядя на нее в горизонтальном положении, с трудом удерживался, чтобы не разреветься. Но нет уж, хватит в их семье воды.
На третий день стало немного тревожно. Даже с разрешением директора Слава не мог перестать ходить в школу совсем. Можно было, пожалуй, перевестись в другую, наверное, мама сейчас не будет возражать. Вдруг в коррекционке все окажутся пусть дебилами, но нормальными? Или попробовать поступить в сороковую?
А потом по пути в магазин Слава заметил Никиту, и все внутри закипело. Очень захотелось перебежать дорогу и врезать по бледному лицу. Он ведь точно ищет Дашку! А вдруг она с ним заговорит? С этим ее желанием давать второй шанс… А вдруг она