Труф спасла ее, в этом Полин не сомневалась. Иначе она бы просто ударилась в саморазрушение. Когда Тони бросил их и пропал, Полин взяла себя в руки и с помощью соцработника получила сертификат о сдаче экзаменов в Дублине. К ее удивлению, оказалось, что она сдала их очень даже хорошо. Ее приняли в программу, дающую возможность заочного обучения в университете, а потом и карьерного роста в сфере социальной работы.
– Может, ты и права, – согласилась Полин.
Она никоим образом не собиралась очернять Тони в глазах дочери – просто хотела, во-первых, уберечь ее от возможных разочарований, а во-вторых, внушить ей не относиться легкомысленно к наркотикам.
Труф нашла Тони тогда, когда была к этому готова, через соцсети, и он весьма охотно возобновил общение. Во многом, как подозревала Полин, его радость объяснялась тем, что дочь хорошо зарабатывала и, значит, не стала бы тянуть из него деньги. Труф даже пару раз навестила Тони и познакомилась с двумя его детьми от разных матерей, мальчиком и девочкой намного младше нее. Можно сказать, что к отцу она испытывала что-то вроде холодной привязанности.
Что касается зависимостей, тут Полин могла не беспокоиться. Труф не пьянствовала, не курила, не принимала наркотики, и упрекнуть ее можно было разве что в трудоголизме. Она была крайне независима и не тешила себя призрачными надеждами на то, что однажды встретит мужчину, который будет ее холить и лелеять. Иногда Полин даже начинала волноваться, не перегнула ли она палку, воспитывая дочь именно такой. С другой стороны, она так хотела уберечь ее от проблем с наркотиками и мужчинами…
– А как там поживает Джош? – спросила Полин, чтобы сменить тему.
– Когда мы с ним в последний раз виделись, вроде был ничего.
Полин смерила дочь удивленным взглядом:
– Что значит – был?
– Мы подумали и решили разбежаться, – невинным тоном объяснила Труф.
Полин была поражена. Несмотря на некоторую чопорность и заносчивость, Джош ей очень нравился. Он всегда был добр с самой Полин и, кажется, просто с ума сходил по Труф.
– Вот как? И почему же?
Труф пожала плечами:
– Думаю, нам просто оказалось не по пути. Слишком уж мы разные. Если честно, я с самого начала не верила, что у нас что-то выйдет.
– Ну-ну… – Полин поняла, что Труф не до конца с ней откровенна, но настаивать не стала. В этом просто не было смысла.
– Ну что? – спросила Труф, когда они поужинали и выпили кофе. – Все еще переживаешь из-за бабушки Эвелин? Я же вижу.
Отпираться было бесполезно.
Полин открыла было рот, но Труф не дала ей ответить:
– Я тут подумала…
– Что такое?
– Ну, возможно, это прозвучит внезапно, но… Я как раз недавно закончила одно дело, и начальство предоставляет мне отпуск, чтобы зарядиться энергией. Да и я бы с удовольствием пожила сейчас где-нибудь подальше от цивилизации и соцсетей. Ирландия для этого как раз подойдет. Так что, думаю, я могла бы поехать вместо тебя в Дублин к бабушке Эвелин, а тебе не придется себя мучить просто потому, что этого хочет Тристан. А чтобы ты была в курсе всего, я буду тебе звонить и писать.
– Ты хочешь…
– Да! А что такого? Я никогда не была в Дублине и уже не помню, когда в последний раз видела бабушку Эвелин.
– Тебе тогда было семь лет, – сказала Полин и поежилась, вспомнив тот неловкий обед в честь первого святого причастия Труф.
– Вот видишь? А мне бы хотелось узнать ее получше, пока, скажем так, еще есть возможность. Да и Дублин мне тоже хочется посмотреть. И потом, я, в отличие от тебя, с ней не в контрах. Так что можешь не волноваться.
На мгновение Полин задумалась об этой возможности, и помимо воли у нее вырвался вздох облегчения. Эта мысль была не только освободительной, она была… просто замечательной!
Должно быть, Полин колебалась чуть дольше, чем следовало, потому что Труф поспешила взять быка за рога:
– Ну вот! Я же вижу, как ты переживаешь. Кстати, – добавила она, – ты никогда не рассказывала, почему вы с бабушкой Эвелин не ладите. Что у вас там такое произошло?
Полин замолчала ненадолго, подбирая нужные слова:
– Ничего особенного. Просто, к сожалению, родителей не выбирают. Эвелин была мне неподходящей матерью, а я, соответственно, неподходящей дочерью. Мы никогда друг друга не понимали. И друг без друга нам гораздо лучше. Но может быть, ты с ней и поладишь. Большинство людей от нее просто без ума. И она действительно по-своему обаятельная…
– Значит, решено. Тебе вовсе незачем насиловать себя без крайней необходимости. Я поеду вместо тебя.
– Но ты же…
– Ну что я? Я не знаю, как ухаживать за больными? Так ведь и ты в своем приюте не нянечкой работаешь. Тем более, ты сама говорила, что я хорошо умею ладить с людьми. А еще я молода, бодра и полна сил. – Труф приподняла брови. – И потом, дядя Трис сказал, что к ней, скорее всего, приставят кого-то из медико-социальной службы. Короче говоря, для меня это все будет не так тяжело, как для тебя. Возможно, это даже окажется очень весело…
– А-а… – протянула Полин.
Она поняла, что Труф и Тристан уже обо всем между собой договорились. И не то чтобы Полин возражала, просто ее удивил внезапный энтузиазм, с каким Труф рвалась поехать к бабушке. «Ты же ее совсем не знаешь!» – хотела сказать она, но передумала. В словах дочери было свое здравое зерно. Она действительно имеет право, пока есть возможность, узнать бабушку поближе. Да и переживать, что Эвелин ее затиранит или запугает, не стоит: Труф вполне способна постоять за себя.
И все же… Все же Эвелин собаку съела на разного рода манипуляциях. Что, если она проникнет в голову Труф? Что, если попытается изменить ее? И как это отразится на отношениях Труф с ней, Полин? Думать об этом было просто невыносимо.
– Ну, я не знаю…
– Зато я знаю. Итак, решено.
Когда они вернулись в номер, Труф плюхнулась на кровать и, откинувшись на гору подушек, нашарила пульт от телевизора. На экране немедленно включилась реклама