Он аккуратно снял клочок ткани с ветки и присмотрелся повнимательнее. Голубой акрил. Хэмишу сразу вспомнился голубой костюм, который Элис надела в первый день курсов.
Задумчиво присев на берегу, он повертел обрывок ткани в пальцах. Совсем недавно кто-то носил одежду такого цвета. Рука Хэмиша рефлекторно сжалась, его охватил судорожный страх.
– О нет, – прошептал он.
День седьмой
Тест на опытного рыбака – способен ли он вытащить крупную рыбу при помощи лишь легкого или среднетяжелого снаряжения.
Гилмер Робинсон «Рыбалка на мушку»
Через три минуты после полуночи Хэмиш запарковал машину на благоразумном отдалении от замка Халбертон-Смайтов и проделал оставшийся путь пешком. Пока он гадал, стоит ли рисковать, войдя внутрь и самому отыскав дорогу наверх, дверь отворилась и Присцилла прошептала:
– Скорее, пока мы весь дом не переполошили!
Она провела его вверх по лестнице в свою спальню. На ней была белая ситцевая ночная рубашка и халат, и то и другое выглядело весьма закрыто и благопристойно, но констеблю Макбету казалось, он в жизни не видел более соблазнительного наряда.
– Так вот, – сказала Присцилла, усевшись на кровать и похлопав по одеялу рядом с собой, – мне удалось пробраться в кабинет, пока они все судачили за ужином про ваше расследование. Мама поверила в мою историю. Сказала, от вас как раз чего-то такого безмозглого и ждешь. Вот сообщения, но все скорописью мисс Тупиццы.
Хэмиш взял у нее записи.
– Я тоже скорописи обучен, мисс Халбертон-Смайт. Вопрос, конечно, смогу ли ее руку разобрать. Да, думаю, смогу.
– Присси, ты спишь? Хочу с тобой поговорить.
– Папа! – пискнула Присцилла. – В постель, живо, под одеяло. И как можно ближе к стене.
На свое счастье, в этот теплый вечер Хэмиш приехал не в мундире, а в клетчатой рубашке и старых фланелевых штанах.
Он одним прыжком заскочил под одеяло и весь съежился. Присцилла забралась в постель рядом с ним и оперлась на подушки.
– Входи!
Хэмиш лежал совершенно неподвижно. Лицо его упиралось в бедро Присциллы. Он попробовал было отодвинуться, но она предостерегающе хлопнула рукой по одеялу.
Полковник Халбертон-Смайт вошел в комнату и присел на краешек кровати. Присцилла подвинулась, освобождая ему место, и плотнее впечаталась в Хэмиша. Тот чуть не застонал.
– Послушай, солнышко, Харрингтоны завтра могут взять и уехать просто потому, что вы никак не перейдете к делу, – услышал он голос полковника. – Харрингтон отличный молодой человек. И ведь не то чтобы ты была в кого-нибудь влюблена. Нельзя же отказывать одному поклоннику за другим.
– Па, я могу устроиться на работу.
– Вздор. Единственная подходящая карьера для женщины – это замужество и дети. Что мне сказать Харрингтонам?
– Что угодно. – Присцилла зевнула. – Пап, я страшно устала. Обещаю, что буду завтра очень мила с Джоном, если ты сейчас просто уйдешь.
– Хорошо же, – сказал полковник. – Но не заставляй его слишком долго ждать.
Наконец, к несказанной радости Хэмиша, дверь закрылась. Присцилла отбросила одеяло и посмотрела на взъерошенную рыжую шевелюру Хэмиша.
– А без этой чудовищной униформы вы очень даже мило смотритесь, – сказала она. – Но вы, верно, чуть не задохнулись. Лицо такое красное, и дышите так тяжело.
– Я в порядке, – выдохнул Хэмиш, с усилием садясь на кровати. – Дайте-ка мне снова взглянуть на эти сообщения.
Присцилла вытащила их из-под подушки и протянула ему. Он нахмурился, читая, а потом лицо у него заострилось.
– Мне нужно позвонить, – сказал он.
– Вы жутко выглядите, – сказала Присцилла. – Что стряслось? И почему вы не можете воспользоваться телефоном у себя в участке?
– Там Блэр сидит – и, скорее всего, просидит всю ночь. Можно мне позвонить из вашего кабинета?
– Можно, если никто не застукает. – Настроение у Присциллы вдруг резко испортилось, она даже сама удивилась, с чего бы. – Вот уж не думала, что вы так ревностно относитесь к работе.
– Лады, – сказал Хэмиш, перелезая через нее, чтобы выбраться из постели. – Спущусь по лестнице тихо-тихо, никто меня не услышит.
– Доброй ночи, – раздраженно ответила Присцилла.
Она откинулась на подушки. Хэмиш улыбнулся ей.
– Спасибо за помощь, мисс Халбертон-Смайт.
Внезапно он нагнулся, поцеловал ее в щеку и, красный как рак, бежал из комнаты.
«Ну-ну», – подумала Присцилла, поднося руку к щеке, и, чуть повеселев, уставилась на закрытую дверь.
Хэмиш сидел перед телефоном в офисе, перебирая в уме многочисленную родню. Рори в Лондоне, Ирчи в Нью-Йорке, Питер в Гонконге, Дженни в Эйлсбери, то есть совсем недалеко от Оксфорда…
Наконец он снял трубку и принялся звонить.
Когда Хэмиш Макбет устало брел домой по берегу залива, бледный рассвет уже чуть золотил небо и волны. Перед сном Хэмишу надо было сделать еще одну вещь, причем исключительно по служебному долгу. На сердце у него было тяжело, губы беззвучно шептали гэльскую молитву.
Он открыл крашенную белым калитку и, обогнув дом, подошел к кухонной двери. Пришлось долго и громко стучать по стеклу, прежде чем наверху зажегся свет. Хэмиш терпеливо ждал, слушая звуки шагов вниз по лестнице, а потом шарканье, приближающееся к кухонной двери.
Дверь открылась. Тина Бакстер, нервно моргая, уставилась на него, сжимая рукой отвороты розового шерстяного халата. Краска сбежала с ее лица.
– Да, это я, – тяжело проговорил Хэмиш. – Можно войти?
Она отступила в сторону, и он прошел мимо нее на кухню. Она последовала за ним и села за стол, точно ноги вдруг перестали ее держать.
– Я тут уже был, – начал Хэмиш, – беседовал с вами о будущем юного Чарли. Вы были в голубом платье. – Он вытащил из кармана конверт и достал оттуда клочок ткани, найденный на кусте у заводи. – Это ваше?
– Да, – прошептала миссис Бакстер и, закрыв лицо руками, заплакала.
– У меня не было выбора, – всхлипывала она. – Такой позор. Имя Чарли в газетах. Я должна была заставить ее замолчать.
Хэмиш сел за стол напротив нее. В голове у него начало проясняться, недавний испуг отступал, подчиняясь доводам здравого смысла. По кухне заплясали теплые отсветы зари.
– Миссис Бакстер, – мягко произнес Хэмиш. – Сразу же после убийства целый отряд криминалистов тщательно прочесал все кусты, деревья, папоротники и заросли вереска вокруг места убийства в поисках улик. Крайне странно, что они ничего не нашли, а я нашел.
– Это я, я. – Тина Бакстер смотрела на него. Лицо у нее судорожно кривилось.
– Да, это вы. А убийство – не вы. Вы отрезали кусочек от платья и оставили там, надеясь, что кто-нибудь найдет. Так что давайте еще чуток поговорим о Чарли. Ему двенадцать лет. Двенадцать. Вы хоть подумайте. Он