«Боже праведный, – подумала Хезер Картрайт. – Разве кто-нибудь еще употребляет такие выражения – про женщин, продающих свою благосклонность?»
Эми Рот сидела совершенно неподвижно, опустив глаза.
Марвин неуклюже поднялся, сел на подлокотник кресла жены, накрыл ее плечо громадной ладонью и ободряюще пожал.
– Вздор мелешь, – пророкотал он. – Ни единому слову, что ты наговорил про Эми, не верю. И вот что я еще скажу. Она знает, что я ее люблю. Знает, что мне плевать, какое там у нее прошлое. Я тоже не непорочная лилия. Где твои доказательства?
– Ее видели, – отозвался Хэмиш. – Тот местный браконьер, Энгус Макгрегор…
Голос его оборвался: Эми подняла голову и посмотрела на него в упор. Глаза ее утратили обычную нежную коровью безмятежность. Сейчас они были тверды и непроницаемы, как два камня.
– Вы сделали это, верно? – спросил Хэмиш.
Эми Рот облизала губы.
– Да, – невыразительным голосом сказала она.
– А когда сказали, что подозреваете, что это сделал ваш муж, и боитесь, не оставил ли он каких-нибудь улик, на самом деле вы боялись, что сами что-нибудь обронили.
– Да, – повторила Эми все тем же жутким мертвым голосом.
Марвин весь побелел, лицо у него кривилось, глаза налились слезами.
– Вы заставляете ее это говорить. – Настала долгая пауза. – Эми, – взмолился Марвин, – если ты это сделала, то лишь ради меня. Да к дьяволу всю эту политику! Я еще толком-то и не решил ничего!
– Причина была в другом, верно, Эми? – сказал Хэмиш.
– Пожалуй, да, – тускло произнесла она. Вытянув перед собой пальцы, она задумчиво посмотрела на них. – Она пыталась мне напакостить, вот и все. Не люблю, когда мне пакостят.
Когда Андерсон и Макнаб дружно шагнули к ней, она улыбнулась мужу виноватой полуулыбкой.
Хэмиш опирался на стенку над гаванью. Им овладела безмерная усталость. Он не хотел смотреть, как Эми волокут к полицейской машине. Ей предстояло отправиться в женскую тюрьму в Стратбейне.
Он ждал и ждал. Автомобили приезжали и уезжали. А потом за спиной у него послышался голос Блэра.
– Ловко сработано, Макбет. Полагаю, ты тут живот надрываешь от смеха. Макнаб и Андерсон со всей остальной моей командой везут ее в Стратбейн. Я тоже сейчас двину. Хорошенькое будет чтение для моего начальства. Дело распутал местный констебль.
– Ой, не, – урезонивающе проговорил Хэмиш. – Это ж вы возглавляли следствие. Я ничего себе ставить в заслугу не стану.
– Почему ты сразу не рассказал про того браконьера? Он ведь был решающим фактором.
– Да я про него просто выдумал, – сказал Хэмиш, раскуривая сигарету. – Это все были одни догадки.
– Что?!
– Ну да. Я просто рискнул. Видите ли, Ирчи сказал, что единственная Эми, о которой он в тех краях слышал, была молоденькой стриптизершей. Он точно не знал, та ли самая это Эми или нет. Я просто подумал, стоит рискнуть.
– А если бы ошибался?
– Ну да, тогда, конечно, вы бы вытурили меня с работы, как и собирались. Так вот, наша Эми тоже была малость проституткой. Я обратил внимание, что она вечно как будто чуточку на взводе. С проститутками ж такое дело – они могут сколько угодно прикрывать прошлое всяческим светским лоском. А голодное, нервное ощущение все равно никуда не девается.
– У тебя, я смотрю, большой опыт по этой части, – саркастически заметил Блэр.
Хэмиш покраснел.
– Нет-нет. Но вот знавал я Джесси из Абердина, которая вышла за члена городского совета… И вот взять еще, как Эми себя вела за ужином. Просто в глаза бросалось, как она наливает всем вина, не дожидаясь, пока нальет официант или кто-нибудь из мужчин.
– Какое потрясение для старины Марвина.
– Это вот да. Я начал подозревать ее, когда разглядел ее запястья. Больно уж сильные для женщины. Но завершили дело ее веки.
– Веки?
– В уголках очень натянуты. Я всегда замечал, что есть эта черта у женщин преступного склада.
– Мистер Рот отправился вместе с ней. Собирается нанять какое-нибудь светило в адвокаты.
– Да, страшная штука – любовь, – скорбно провозгласил Хэмиш.
– По-моему, тебе просто чертовски повезло, – кисло заметил Блэр. – Что-то не верится, что ты не станешь приписывать себе никаких заслуг.
Хэмиш повернулся и оперся на каменную стенку спиной.
– Верьте-верьте. Не собираюсь уезжать из Лохдуба. Но если бы вы могли вставить в свой отчет доброе словцо и о моей работе, пусть и чисто практической, это было бы славно.
Блэр медленно улыбнулся и хлопнул Хэмиша по плечу.
– Кажется, пора выпить, Хэмиш. Пойдем-ка в бар.
Эпилог
Воскресное утро. За завтраком уцелевшие смеялись и весело болтали. Какое же облегчение – быть очищенным от подозрений, получить возможность вернуться домой! Газетчики и фотографы караулили снаружи, за пределами гостиничного двора. Но сегодня можно будет просто проехать мимо. Один лишь Джон Картрайт знал, что майор уже выходил с ними поговорить. К майору снова вернулся его обычный апломб и, не в силах признать, что дело решено простым деревенским констеблем, он прервал поток хвастовства лишь для того, чтобы сказать, что чертовски рад, что полиция во всем разобралась.
Джон вздохнул. Очередные гости, следующий набор рыболовных курсов, должны были приехать ближе к вечеру. Никто ничего не отменил. Школа выживет!
Элис лучезарно улыбнулась Джереми. Он не приходил к ней минувшей ночью, сославшись на то, что все эти драмы совершенно его измотали. Она надела подаренное им кольцо на безымянный палец – как обручальное.
– Надеюсь, мы еще со всеми вами увидимся, – жизнерадостно заявил майор Питер Фрейм. – Мне, пожалуй, пора.
– Да и мне стоит сходить за барахлом, – сказал Джереми.
– Мой чемодан у стойки регистрации, так что я выпью еще чашечку кофе и подожду тебя тут, – радостно сказала Элис.
Джереми мимоходом положил руку ей на плечо.
– Мне тоже надо вещи принести, – вяло заметила Дафна, – а заодно и рыбу из морозилки достать. Надеюсь, она влезет в машину.
Картрайты распрощались со всеми и пошли готовить снасти для нового заезда.
Элис осталась сидеть в одиночестве. День был чудесный, она прихлебывала кофе и счастливо поглядывала, как сверкает под солнцем вода. Возможно, они с Джереми вернутся сюда на медовый месяц.
Внезапно она вся закоченела. Дафна что-то говорила о том, как уместить рыбу в машине. В какой машине? В спортивном автомобиле Джереми есть место лишь для двоих.
Она выскочила в вестибюль, схватила свой чемодан и выбежала во двор.