– Жёлтый? Мадонна! А его жена… Видела, в каком платье она в церковь пришла? Выше колен! И дети… их девочки… дадут тут жару. . Говорят, они из Турина. С севера. – Грация качает головой, пробует оливку и шепчет:– А синьора Нелла сказала, что они по ночам свет в подвале не выключают. Задумали что? Может, они эти… ящеры? Или… социалисты?
– Эй, старик, эти артишоки не из Потенцы? Говорят, там воздух грязный. Или из сада этих, новеньких? – Молодой загорелый парень смеется, подначивает. Но старик-фермер хмурится. – Мои артишоки – как моя совесть! Чисты! А насчёт новых… Мальчик, в нашем возрасте новые соседи – как новый сорт вина. Не попробуешь – не узнаешь. Хотя… их девочка вчера у меня три лимона купила и спасибо сказала. По-нашему. Это уже что-то.
– …и он говорит: «Мы просто хотим тишины». Тишины! В Матере, в полдень! Да там каждый камень орет свои истории! – Синьор Адриано, поправляя шарф, протягивает продавцу монету. – Дай сто грамм прошутто, Марчелло. Un etto. И потоньше. Не как для северян.
– Слышал, они капучино после обеда пьют, – Марчелло скривил гримасу, тонко нарезая прошутто.
В разговоры вплетаются крики продавцов, хвалящих свой товар, приветствия соседок, словно увидевших друг друга после долгой разлуки, хотя не далее, чем вчера они ругались из-за громкой музыки из окна. Звон бокалов из бара на углу, где подкрепляются продавцы, еще до рассвета установившие свои палатки на площади. Вздохи – кто-то опускает горячий хлеб в масло, приготовленное для дегустации, пробует и зажмуривается от блаженства. Здесь говорят не только словами, но и сердцем.
И когда синьора Роза укладывает свой сыр в плетеную корзинку, она бурчит себе под нос: – Ладно, если его жена, эта вертихвостка, печет пирог с тыквой, как мой покойная Ливия, прощу им желтые ставни…
Вот и лавочка на колесах синьора Пино, все знают, что покупать овощи нужно именно здесь. Николетта уже наклонилась над перцами, выбирая лучшие, когда услышала громкие возмущенные голоса и обернулась.
У прилавка напротив стояла женщина лет тридцати пяти в форме карабинеров. Волосы заплетены в косу. Невысокая, подтянутая.
– Я пришла сюда в надежде найти хорошую картошку. – Говорила женщина фермерше за прилавком. – Но вы задрали немыслимую цену, смотрите, картошка вся сморщилась.
– О… – Похоже у фермерши даже не нашлось слов. Она растерянно смотрела то на недовольную покупательницу, то на практически идеальные клубни в лотке.
– Сделайте мне скидку. Я б купила салат, ненавижу обед без салата, но он весь такой вялый, что у меня рука не поднимется за него заплатить.
– Скидку? – Дрожащим голосом спросила фермерша.
– Ну, раз вы сами не в состоянии, я беру со скидкой в тридцать процентов. – Карабинер бросила несколько монет на стойку, сложила продукты в пакет и ушла.
Фермерша все еще не вышла из ступора.
Пино вышел из-за прилавка, подошел к соседнему.
– Что это было, черт возьми?
– Какая ужасная женщина… с моей картошкой все в порядке!
– И с салатом тоже. – Кивнул Пино. – Он у тебя всегда свежий.
– Бедный марешалло Брандолини! – Оба фермера с сочувствием посмотрели на Николетту. – Он, конечно, не из наших, и мы не сразу к нему привыкли, но это уже ни в какие ворота!
«Похоже, я погорячилась, решив, что с любым человеком можно найти общий язык» – вздохнула про себя Николетта. И направилась прямо к мяснику, за любимыми домашними колбасками Брандолини. Хоть чем-то порадует за ужином бедного друга.
* * *
Вернувшись домой, она услышала голоса из гостиной. Напротив Пенелопы с чашкой кофе в руке сидел крупный мужчина в возрасте.
– Ты как раз вовремя,– маэстра кивнула на мужчину.– Синьор Петтини пришел к нам за помощью и как раз собирается рассказать, в чем дело. Я предложила угостить его рагу, но…
– Слишком жарко для подобной еды. Может, сейчас и осень, но все еще никакой осенней прохлады. Смешно есть рагу в такой день.
«О, Боже, двое мерзких людей в один день – это слишком». Николетта обреченно плюхнулась на стул.
– Как вы вообще связались с карабинером? – Поинтересовался мужчина. – Да еще, говорят, вы его обставили. Раскрыли дело прямо у него под носом! – Гость расхохотался.
Николетта покраснела.
– Мы ничего не…
– Мы в одной команде. – мягко сказала Пенелопа. – Так вы собираетесь переходить к делу?
– У меня довольно хороший дом в Берналье, – назвал гость деревню за горным хребтом. Всего в квартале от церкви. Просторный задний двор с садом и небольшим бассейном. Один из лучших – если не лучший – в деревне.
Николетта закатила глаза.
– Кто-то ворует из моего дома. Кража. Понимаете?
– Почему вы не пошли к карабинерам?
Мужчина впервые смутился. – Дело в том, что эта кражи на небольшую сумму.
– Что именно украли и как давно это продолжается?
– Первый раз это было около полугода назад. Я заметил, что в шкафу пропали распорки для обуви. Знаете, такие, из дерева. У меня есть несколько дорогих пар обуви, и я очень бережно к ним отношусь. Нет смысла платить столько денег, а потом просто выбрасывать обувь, позволяя ей деформироваться. Нужно лишь немного заботы и внимания, просто вставить распорки, если вы понимаете, о чем я.
«Кто из них хуже? Лейтенант карабинеров или этот синьор Петтини? Дай Бог терпения!»
Пенелопа оставалась невозмутимой.
– Сколько распорок пропало?
– Семь пар.
– Когда произошла следующая кража?
– Я не записывал даты, понимаю, что это было ошибкой. Но я понятия не имел, что дойдёт до такого, что потребуется настоящее расследование. Я думал, что стоит мне уволить старую каргу, которая убиралась в доме, и нанять новую, с безупречными рекомендациями, и всё вернётся на круги своя.
– Но этого не произошло?
– Нет. Примерно через три недели я пошёл спать и обнаружил пропажу наволочки. Когда я осмотрел другие спальни, наволочки на гостевых кроватях тоже пропали. Их не было ни в прачечной, ни где-либо ещё.
– Странно. – Не удержалась Николетта.
– Вот и я говорю – странно!– Поднял палец вверх мужчина.
– Кто живет с вами?
– У меня двое детей, сын и дочь. Они уже взрослые, учатся в университетах далеко от дома.
– А их мать?
– Причем здесь их мать? Мы давно разведены.
– Где она живет?
– Последний раз она отправилась куда-то в Индию. Если кто-то захочет её найти, пусть просто идет на запах благовоний и рано или поздно он приведёт к ней. В последний раз, когда я её видел,