— Это да, — тут же согласилась Ирина. — Я хотела, чтобы она осталась у меня, но она наотрез отказалась. Сказала, что ту квартиру ей снял отец и она хочет вернуться именно туда. Бедная девочка, кажется, еще не осознала.
— Я так не думаю, — возразил Гуров. — Мне показалось, что она приняла смерть отца.
— Вы ее тоже допрашивали?
— Да, пришлось.
— Надеюсь, не давили на нее?
— А почему мы должны были это делать?
— Потому что, — отрезала Ирина и уткнулась в свой телефон.
Они расположились в гостиной, в которой пахло новым ремонтом. Мебели здесь было немного, в окна бил солнечный свет, заставляя сверкать круглые стеклянные вазочки, стоявшие на длинной «парящей» полке. Стекла в комнате было много, включая рамки настенных постеров и шкаф-витрину, полностью прозрачный, внутри которого на стеклянных же полках красовались всевозможные фигурки, назначение которых было невозможно угадать. Их очертания сливались, но Гуров рассмотрел среди них фигурку то ли медведя, то ли большой собаки. Дальше разбираться не стал и про себя решил, что никогда не поймет смысл накопления подобных штуковин. Зачем? С них же еще и пыль стирать нужно.
Ирина и Гуров сидели друг напротив друга за небольшим столом, разумеется, со стеклянной столешницей. Сам стол был пуст, и через стекло Гуров мог наблюдать за тем, как беспокойно ведут себя ноги Ирины. Она постоянно меняла их положение, забрасывала друг на друга, вытягивала, скручивала и никак не могла найти удобное положение. Руки терзали телефон, ноги искали опору, и это ни на минуту не прекращающееся представление в какой-то момент показалось Гурову очень подозрительным. Он даже захотел уточнить этот момент у Ирины: она точно в порядке? Но Ирина его опередила. Она отложила телефон и решительно вышла из-за стола.
— Мне нужно выпить.
Гуров даже ответить на это ничего не успел — женщина стремительно покинула комнату и очень скоро вернулась с бутылкой вина и маленьким стаканом в руках.
— Вам не предлагаю.
— Я бы и сам отказался, — успокоил ее Гуров.
Она выпила два стакана подряд, глубоко вздохнула и медленно выдохнула. После чего, кажется, успокоилась. Точнее было бы сказать, что успокоилось ее тело. Теперь сквозь прозрачную поверхность стола Гуров не замечал ничего, что привлекло бы его внимание. Ирина сидела ровно, спокойно, задумчиво смотрела не на него, а словно бы сквозь. Телефон так и лежал в стороне, он больше был не нужен.
— Думаете, я радуюсь тому, что его убили? — внезапно спросила Ирина.
— Почему вы так решили?
— Типа, теперь я полностью владею этим его паршивым магазином, да?
«О как, — неожиданно приятно удивился Гуров. — Сама заговорила. Значит, уже примерила на себя невеселые перспективы своего будущего без помощи бывшего гражданского мужа. И нервничала сильно. Слишком сильно для той, которая давно порвала с отцом своего ребенка. Кажется, Маковский сказал, что у него с Ириной не очень близкие отношения. Но оставались деловые, а она, как ни крути, действительно получает весь его бизнес целиком. Вопрос в том, нужно ли ей это? Ведь Маковский тащил все на себе, а она? Что делала она? Как-то участвовала в его делах или только сливки снимала?»
Вопросов было много, и получить ответы на них Гуров должен был прямо сейчас. Между тем Ирина уже расправилась с третьим стаканом. Благо объем стаканчика был небольшим, но черт его знает, сколько нужно накатить дамочке для полного счастья?
— Теперь его бизнес переходит к вам, вы же совладелица? — уточнил Гуров.
— Об этом я и говорю. Решили, что я его убила, да?
— А у полиции есть повод так думать?
— Повод вам не нужен. Вы все равно сделаете так, как вам удобно.
— Послушайте, Ирина, — попросил Гуров. — Ваши обвинения в данном случае беспочвенны. Убит отец вашей дочери. Мы ищем преступника, а для этого нужно много сделать. А вот времени у меня сейчас совсем нет. Либо вы отвечаете на мои вопросы, либо я ухожу, а разговаривать будем уже в моем кабинете на Петровке, тридцать восемь.
— Ой, как страшно, — криво улыбнулась Ирина, и Гуров понял, что момент он уже упустил. Женщина пьянела прямо на его глаза. Поговорить с ней серьезно уже не получится.
В этот момент в квартиру кто-то зашел. Звук открывающейся двери, грохот связки ключей, потом еще один звук, который ни с чем спутать нельзя, потому что одновременно с ним непременно или вздрагивают оконные стекла, или тянет воздухом из форточки. Дверь закрылась, в коридоре послышались и шорохи, и вздохи.
— Ир, я дома! — раздался низкий мужской голос, и Гуров тут же встал и подобрался, готовясь к неожиданной встрече. — Ир, ты где?
— Тут, в комнате! — в ответ крикнула Ира. — Мы в комнате.
— Мы?
В комнату зашел высокий мужчина, примерно одного возраста с Ириной и Гуровым. В стеклах очков в тонкой металлической оправе отразились оконные стекла и скрыли его глаза. Сделав буквально пару шагов, мужчина остановился и воззрился на Ирину.
— Я дома, — тихо и с нажимом произнес он. — Ир?
— Мой муж, знакомьтесь, — представила его Ирина.
— Ее муж, — подтвердил мужчина и пошел на Гурова с протянутой рукой. — Игорь Васильевич.
— Лев Иванович Гуров, уголовный розыск.
Гуров немного подождал развития событий и сел. Игорь Васильевич посмотрел на бутылку вина, почти пустую, и подошел к Ирине.
— Зачем? — спросил он.
— Не начинай, — капризно попросила она. — Надоело.
Игорь Васильевич молча взял со стола бутылку и пустой стакан. Несколько секунд постоял, с укором глядя на жену, и вышел из комнаты.
«Вот и поговорили, — подумал Гуров. — Вот же черт побери».
— Лев Иванович? Можно вас на минуту?
Стоя на пороге комнаты, Игорь Васильевич едва заметно кивнул головой в сторону коридора. Ирина этого не видела — она сложила руки на столе и опустила на них голову. То количество вина, которое она приняла, оказалось достаточным для того, чтобы ее диалог с Гуровым завершился, почти не начавшись.
Гуров вышел из комнаты следом за мужем Ирины.
— Пройдем на кухню, — пригласил он.
Кухня тоже оказалась солнечной, но стеклянных поверхностей там не было. Коричневый кухонный гарнитур, желтый пол и коричневый кухонный уголок сильно контрастировали с интерьером гостиной.
— Давно она начала пить? — шепотом спросил Игорь Васильевич.
— Совсем недавно, — ответил Гуров. — Как вы, наверное, догадываетесь, разрешения у меня она не спросила.
— Ей нельзя. Она теперь до завтрашнего утра не придет в себя, — расстроенным тоном сообщил Игорь Васильевич. — Она хоть что-то вам успела рассказать?
— Очень мало.
— А что именно? Может быть, я буду полезен? Я знаю о случившемся.