Я немного приподняла голову.
– Потому что… отец Сьюзан её не любит… И наша мама нас не любила.
Джейми фыркнул.
– Наша мама нас любит! – Он обвил рукой шею Сьюзан. – Ты же правда нас любишь, да?
– Конечно, – сказала Сьюзан и поцеловала его. – Очень люблю вас обоих.
И это был второй раз, когда она сказала, что любит нас. И от этого я зарыдала ещё сильнее – сама не знаю почему.
На следующее утро, вместо того чтобы взяться за учёбу, я принялась рисовать карту. Пошла от левого края: тёмный ящик, в нём заперта девочка. Потом поезд. Коржик. Бывший дом Сьюзан. Наш теперешний дом. Мэгги, Рут, леди Тортон. Джейми, свисает с дерева на двух здоровых руках. А в небе над нами – драконы. В центре Сьюзан, бесстрашная, как святая Маргарита, и в руках у неё – огненный меч.
– А потом что? – спросила Сьюзан, когда увидела моё произведение. – Это твоя карта прошлого. А что на карте будущего?
Я уставилась на неё непонимающим взглядом.
– Чего бы ты хотела? – не унималась она.
Откуда мне знать. Когда меня только эвакуировали, мне хотелось быть, как та девушка на лошади, скакать наперегонки с поездом. Теперь я такой и была. По-прежнему, конечно, со своими тараканами в голове – но и у той девушки могли быть свои. Я ведь её только снаружи видела.
– Хотела бы съездить куда-нибудь, – сказала я. – Попутешествовать. Побывать в Дрездене.
Сьюзан обняла меня за плечи.
– Когда война кончится, обязательно побываешь.
– А ты чего хотел бы в будущем? – спросила я Джейми.
Он задумался.
– Побольше несушек.
Глава 47
Под Рождество приехала Мэгги. Выглядела она разбитой.
– В том году мы отмечали в особняке у Тортонов, – сообщила я Рут. – С Джонатаном. Он был такой милый с нами, со мной и Джейми. Вообще со всеми.
Рут кивнула.
– Когда я приехала к матери на Дни трепета, у нас только и разговоров было, что о прошлых празднованиях дома в Дрездене, в кругу семьи.
– И что вы сделали, чтобы стало лучше?
– Ничего. Сидели терпели. – Она глубоко вздохнула. – Лучше уж вместе терпеть, чем поодиночке. Мне так кажется.
Мне тоже так казалось. Вместе мы пытались веселиться. Втроём с Джейми и Мэгги мы срубили красивую новогоднюю ёлочку – куда пышнее, чем куцая коряга, которую я притащила в прошлом году. Нижние ветки мы спилили и украсили ими каминную полку. У меня ещё оставались кой-какие запасы цветной бумаги с того года, и мы смастерили из неё гирлянды и сложили яркие звёздочки. Потом мы с Мэгги покопались на чердаке тортоновского особняка и нашли электрические огоньки и стеклянные украшения, вроде тех, что были раньше у Сьюзан. Ёлка получилась потрясающая. На что нам было в общем-то наплевать.
– Всё равно как в пещере, – проговорила Мэгги.
– Это и есть пещера, – вставил Джейми.
– Зато уже не так мрачно, как было, – попробовала возразить я.
Мэгги покачала головой.
– Эх, если бы хотя б не эта чёрная маскировка на окнах…
– В принципе она ведь не обязательно должна быть чёрной, – вдруг пришло мне в голову. – По крайней мере, изнутри.
– А что, – улыбнулась Мэгги, – это идея!
Наша светомаскировка представляла собой плотную чёрную ткань, натянутую на деревянные рамы в точности по размерам окон. На чердаке особняка Мэгги отрыла краски, и следующие пару дней мы разрисовывали экраны с внутренней стороны тем, что видели из окон без маскировки. Деревья, солнечные лучи льются меж веток. Велосипед Джейми. Свинарник миссис Рочестер, птичий загон. Зимний огород, спящий под кучами соломы на грядках. Поближе к дому – убежище Андерсона. Новые несушки, петушок.
Рут принесла вниз свой экран, выкрасила внутреннюю сторону белым, затем взяла карандаш с ластиком и стала рисовать эскиз. Покончив с ним, раскрасила. Каменная дорожка, цветущие деревья, клумба пёстрых тюльпанов.
– Наш дом весной, – пояснила она. – Тот дом, где я раньше жила. – Она посмотрела на меня, улыбнулась и прибавила: – Глупо, наверно – скоро уезжать, а я так вкладываюсь. – Рут сдала вступительные экзамены в Оксфорд и после Нового года собиралась уезжать. – Зато приятно снова иметь эту картинку перед глазами.
– Мы её сохраним, – пообещала я. – Ты же приедешь ещё погостить.
Мы очень старались развеселиться, но не получалось. Мне было печально и тревожно. Мэгги ходила вечно раздражённая. Сьюзан с леди Тортон, у которой ещё вдобавок начался насморк, обе погрузились в хмурую тоску.
В канун Рождества мы не пошли на праздничную мессу. Леди Тортон сказала, что ей неохота; Сьюзан в принципе в церковь ходить не любила и решила остаться дома за компанию с леди Тортон; а Мэгги собралась пойти на станцию встречать отца с поезда – он должен был приехать как раз в то время, когда начнётся служба. Домой ему предстояло добираться пешком, ведь такси больше не ездили.
– Ада, Джейми, вы можете сами сходить в церковь, – сказала нам Сьюзан.
– Я хочу с мамочкой, – пролебезил Джейми.
Какая она нам мамочка.
Я решила сходить с Мэгги на станцию. К нам присоединилась Рут.
– Оставаться в этом доме просто невозможно, – проговорила она, наматывая шарф на лицо. – Если это Рождество, то слава Всевышнему, что я еврейка.
– Это не Рождество, – сказала Мэгги.
Рут приобняла Мэгги рукой.
– Я знаю, – сказала она.
Обычно в военные годы поезда опаздывали, но этот пришел раньше расписания. Мы как раз подходили к станции, как из выгона показался лорд Тортон, высокий и крупный в своей толстой тёплой шинели. За ним вылез ещё один мужчина, тоже плотно укутанный, а следом женщина в тяжёлом чёрном пальто и пуховом платке.
Рут завизжала. Бросилась к мужчине с женщиной. Прижалась к ним и зарыдала.
Женщина притянула её к груди, забормотала что-то – слов я не поняла. Мужчина обхватил их обеих руками, замер в объятии.
Слова на немецком. Мать и отец.
Я смотрела, как все трое не могут нацеловаться-наобниматься. Никогда не видела, чтобы целовались и обнимались с таким жаром. Лорд Тортон притянул нас с Мэгги к себе, но выглядел при этом почему-то невероятно печально. Печально, даже когда смотрел на Рут и улыбался ей. Но Рут не замечала. Она уже тараторила что-то по-немецки. Потом притащила ко мне мать, положила её руку мне на плечо и сказала ей что-то, после чего мать просияла и поцеловала меня прямо в губы – я даже увернуться не успела.
– Мама говорит тебе большое спасибо, – пояснила Рут.
Спасибо за что? Я даже не знала, что