Неравенство стартовых условий: даже объективные тесты могут косвенно отражать социальное происхождение, доступ к образованию и культуру семьи.
Эмоционально-человеческий фактор: рациональность может вытеснить эмпатию, гуманизм и творчество.
Но в целом, если система действительно прозрачна, а критерии отбора справедливы и гибки, то это может быть одной из самых сбалансированных форм управления изо всех известных на сегодня.
Однако закончу на минорной ноте: А.Глебский не верит в «светлое, прекрасное будущее», считая его, в зависимости от настроения, мифом или блефом…
Л. Гарина
Конец документа 14
Глава 14.
Суббота, 6 апреля. Утро
«Альфа»
Лондон, наб. Принца Альберта
Размеренный бой Биг-Бена на недавно отстроенной часовой башне слабо доносился до штаб-квартиры МИ-6, но его благостный набат звучал в сердце Александра Янгера, эсквайра. Десять ровно.
Оторвавшись от письма, он скосил глаза на «Ролекс», чей браслет охватывал его волосатое запястье, как наручник. Точно идут, минута в минуту.
Янгер удоволенно кивнул – не зря потратился тогда, в Женеве! – и продолжил выводить строчки:
«Сир, хочется обратить внимание Вашего Величества на человека, который является – по сути, по факту! – главным врагом английской короны. Именно по его инициативе пресеклась династия Виндзоров, а королевство утратило Шотландию и Ольстер. Именно он потакал объединению Германии и Югославии, развязав преступную войну против коалиции Великобритании, Франции, Италии и малых сих. Имя этому демону в образе человеческом – Михаил Гарин.
Он – русский ученый и политик, член Политбюро ЦК КПСС. Был советником президента Андропова, имел влияние на президента Романова, водил дружбу с президентом Лебедем. Сейчас находится в хороших отношениях с президентом Путиным.
Упорно отказываясь от званий академика или хотя бы член-корреспондента, Гарин, тем не менее, направляет и координирует практически всю науку и высшее образование в СССР…»
Оторвавшись от письма, Александр Янгер нахмурил чело и перечитал написанное. Не слишком ли? «Демон…»
Он негодующе фыркнул. Да где же слишком?! Гарин… Это же настоящее исчадие ада! А вот… Стоило ли упоминать Виндзоров? Хм… А мы усилим этот момент, перейдя, так сказать, на личность…
Повертев в пальцах золоченый «Паркер», Александр начеркал:
«Этот жестокий (убивал лично и не однажды), циничный, дьявольски умный, развратный (живет с тремя женщинами!), страшный человек оказывает непосредственное влияние на советский ВПК и курирует космическую программу Советов. Мне, как главе разведки, известно о неоднократных попытках моих предшественников ликвидировать Гарина, однако все их усилия оказались тщетными.
Ваше Величество! Пока это воплощение зла ходит по земле, оно будет сеять смуту, угрожать Англии и вам лично, сир…»
Вкратце изложив свой план, гендиректор МИ-6 отложил перо. Вычитал послание, шевеля губами, и одобрительно кивнул. Сжато, ничего лишнего, все приличия соблюдены.
Янгер самодовольно усмехнулся, щепетно беря серебряный колокольчик – негоже эсквайру жать пошлые кнопки, созывая слуг…
Требовательный звон пронизал дверь кабинета, и вышколенный секретарь застыл на пороге, глазами поедая начальство.
– Возьмите это письмо, Джордж, – властно сказал Янгер, – и лично доставьте в Букингемский дворец!
– Да, сэр! – прошелестело в ответ. – Будет исполнено, сэр!
Среда, 10 апреля. День
«Альфа»
Московская область, Раменское
Члену Политбюро ЦК КПСС полагался кортеж из трех лимузинов, и Михаил Гарин добросовестно соблюдал число машин. И сам катался в старенькой, зато надежной ГАЗ-15 – «Чаечке», как он называл бронированное авто. Но вот сопровождали его не звероподобные «ЗиЛы», а всего лишь две черные «Волги» с «прикреплёнными», крутыми мальчуганами из «девятки». Гарин и от «волжанок» отказался бы, но начохра Рахимова фиг переспоришь…
Михаил усмехнулся, глядя за окно.
Суетные мысли о телохранах шли как бы поверху, не занимая ум и не трогая душу. А вот внутри…
Весь этот едва начавшийся год Гарин ощущал в себе некий невысказанный протест, что ли. Глухое неприятие обстоятельств, заточивших его в тех самых «высших сферах». Спору нет, добился он многого, вышел на самый «топ» и в науке, и в политике, но… Дальше-то что?
Так и топтаться на вершинах власти, надуваться чинно и звякать регалиями? А чего для?
Он хотел спасти СССР, и спас. Хотел для страны стабильности и благополучия, и было дано ему полной мерой. Советский Союз развивается вовсю, богатеет, строится. И что теперь?
Ему уже нашептывали: не пора ли, мол, в президенты метить? Нет уж! Еще одно ярмо на шею? Хватит с него. Членство в Политбюро и то тяготит, урезая свободу выбора.
Получается так, что он как бы отбывает свои обязанности, не видя в них ни пользы, ни смысла. Да, раньше все его потуги были путными, продуктивными, на благо и впрок – до самой «хронодиверсии»! Но теперь-то зачем?
«Вот и маюсь», – мрачно усмехнулся Гарин.
А уже и вторая жизнь заканчивается…
Нет, конечно, всё не так мрачно, лет тридцать-сорок он еще точно протянет, но заурядно, тупо существовать?.. Нету ни малейшего желания.
Взять, и всё бросить? Тоже не вариант. Ну, если хорошенько подумать, то должностями можно и поделиться…
Вон, Киврину пятьдесят восемь всего, и он так часто замещает «товарища Гарина» на директорском посту, что и сам по себе потянет институт – легко и без напряга. Конечно, оба они больше администраторы, чем ученые. Куда-то удалились златые дни, иссякли безумные идеи…
Но молодых-то поддержать надо? Надо.
«Вот и пущай растит достойную смену, – ворчливо подумал Гарин. – Я ему с удовольствием весь ОНЦ передоверю!»
Он усмехнулся, следя за своими рассуждениями. Ну-ну…
И из секретарей ЦК выйдешь? М-м? Замов-то себе сам, поди, набирал – всё личности думающие, нестандартные. Головастые мужики. Чего б не уступить место сановника? Еще одна степень свободы!
«Во-от! – усмехнулся Михаил. – В том-то и вопрос. Для какой такой цели тебе свобода нужна? Чем заняться собираешься? Или на пенсию выйдешь? Ну да… Чует душа, что не утерпит Лея, родит ему внучонка-паранормика… Не, лучше внучку… Вот и будет, чем заняться на заслуженном отдыхе! Да?»
Он насупился. Раздрай в душе… Задачек масса, верных ответов – ноль…
Показалось Раменское, и лицо Гарина малость разгладилось. Сюда он ехал, если не за ответами, то хотя бы за надеждой. А вдруг?..
* * *
Сверхсекретный объект охранялся едва ли не строже ракетной базы – кортеж тормозили трижды, вежливо требуя документы и пропуска. Козыряли – и растворяли решетчатые ворота.
У неприметного серого двухэтажного зданьица времен шестидесятых, в кое упрятали Институт Внеземных Культур, Гарина встречали двое – гордо сиявший Изя, старый космический волк, и стройная, не сказать, что молодая, но приятная женщина.
Михаил даже споткнулся на ровном месте