– Мы и так понятия не имели, где она!
– У меня есть телефон Лены, Кирилла, который собирал гостей, его адрес.
– Тогда почему ты не звонила им всем, когда Маша вырубила телефон?! Почему мы сидели тут и ждали, если могли пойти и забрать её в десять вечера?! – окончательно взбеленился я.
– Чтобы в следующий раз она тоже дала мне эту информацию. Пойми, Саша, страх перед самыми близкими людьми не оградит человека от ошибок. Он только заставит его их скрывать. Лишит возможности спросить совета. И обратиться за помощью.
– Её могли изнасиловать, – внушительно сказал я самое страшное.
– Могли. А по дороге в лицей её может выследить какой-то отморозок, затолкать в машину и увезти туда, где мы никогда её не найдём. Это повод не ходить в лицей?
– Лара, ей четырнадцать! – я с силой хлопнул по столу ладонью. – Где вероятность нарваться на неприятности больше – по дороге в лицей или на пьяной вписке?!
– Ей почти пятнадцать. Что в твои почти пятнадцать могло заставить тебя не пойти с друзьями на вписку?
– Я не девочка!
– Там разве не было девочек?
– Лара…
– Ты изнасиловал хотя бы одну девочку в своей компании?
– Ну что ты несёшь!
– Кто-то из твоих друзей изнасиловал девочку на вечеринке?
– Пьяные девочки сами давали! Если хочешь знать!
– Ты считаешь, что наша дочь должна выйти замуж девственницей?
Это было уже слишком.
– Лариса, – просвистел я. – Ей сейчас…
– Я не говорю о сейчас. Я считаю, что наша дочь достаточно умна, чтобы не торопиться. Но это будет её решение. Это будет её решение в любом случае, что бы ты ни сделал. Половина моих подруг спешила стать взрослыми этим способом именно потому, что шла наперекор родителям. Не перебивай. Сейчас Маша совершенно не в восторге от того, как всё получилось. И в ближайшее время может быть только одна причина, которая заставит её снова взять в рот алкоголь.
– Спасибо, что согласна хотя бы с этим! – саркастично объявил я. – Только почему ты считаешь, что она послушается и прекратит общаться с Семёновой, если не будет бояться последствий неповиновения? Особенно после того, как мы спустим ей этот, извини за выражение, пиздец.
– Протест, Саша. Единственная причина, по которой Маша может снова напиться в самое ближайшее время, – это необходимость доказать тебе, что она имеет на это право. И будет делать что хочет.
Я выругался.
– Давай ещё скажи, что надо просто сделать вид, что ничего не случилось!
– Мы не будем наказывать ребёнка за ошибки, которые он совершает, начиная становиться взрослым.
– С ней могла случиться беда!
– Страх и секреты от родителей ещё никого и никогда не уберегли от беды. Думая, что нас осудят, неверно поймут, не поддержат, а только сделают хуже, мы начинаем скрывать свои проблемы. Пойдём спать, Саша. Ты очень устал. Ты ужасно выглядишь в последнее время. – Она присела на корточки передо мной и положила руки мне на колени. – С тобой что-то происходит. И ты считаешь, что я разозлюсь или очень расстроюсь, когда узнаю об этом. Что я сделаю ситуацию ещё хуже или буду тебя осуждать.
Мой гнев погас в одну секунду. Сердце сжалось, а на глаза навернулись непрошенные слёзы.
– Расскажи мне, когда захочешь услышать мой совет, – внушительно сказала Лариса, снизу вверх глядя в мои глаза. – Тебе не обязательно ему следовать.
Я сглотнул. Желание спорить отступило. В тот момент я был в шаге от того, чтобы наконец-то рассказать жене всю правду. Но на кухню внезапно заглянула Маша и попросила вымучено:
– Мам, посиди со мной, пожалуйста.
* * *
Лариса обезоружила меня, но совершенно не убедила. Я очень скоро это понял. Она рассуждала какими-то идеальными категориями. Доверительные отношения с родителями – штука хорошая, но в погоне за этим идеалом нельзя рисковать здоровьем и будущим ребёнка. Что-то родители должны запрещать. От чего-то – ограждать. Иначе в них вообще не будет смысла. Если бы без запретов получались идеальные дети, не было бы никого более счастливого, чем беспризорники. Я не согласен пускать на самотёк судьбу дочери. Не после того, что пережил сегодня.
В довершение ко всему прочему я заболел. Простуда началась в субботу утром, срубив меня наповал. Это были не пресловутые тридцать семь и два, от которых мужчины начинают писать завещание в анекдотах, а фактические тридцать девять и пять, продержавшиеся до самого вечера.
Я ужасно боялся, что начну бредить во сне. К счастью, Лариса пеклась о своих пациентках. Она не могла рисковать заразиться от меня и перебралась из спальни на диван в гостиную. Минимизировав контакты. Мы всегда делали так из-за её работы, даже когда болели дети, старались, чтобы с ними контактировал я.
Это было очень кстати. Ко второму дню такого лежания, проснувшись, я нашёл от «Сантехника лицей» непрочитанное сообщение.
«С тобой всё в порядке?»
Пока я злился, следом пришло:
«Можешь ходить на работу, обещаю не показываться в твоём кабинете».
Вот уж спасибо!
Скрипя зубами, я написал в ответ: «Лежу с температурой».
И только отправив, понял, что, будто, не огрызаюсь, а оправдываюсь.
К четвергу стало получше. Настолько, что можно было бы встретиться с покупателем машины. Я даже собрался договориться, но потом понял, что исчезновения транспортного средства с парковки будет очень странно выглядеть, пока я лежу пластом.
Когда температура стала поменьше, пришлось признаться себе, что болезнь я воспринял как спасение. Что-то человеческое нашлось даже в Лене Семёновой, и она меня не трогала. Мне была очень нужна эта передышка.
Поразмыслив как следует, я решил, что дочкина безопасность важнее доверия. Если бы жена знала все обстоятельства, она бы тоже запретила той общаться с Леной. После того как хакер уничтожит компрометирующие материалы, я поставлю дочери ультиматум.
А если нужно, переведу Машу в другую школу. В конце концов, она постоянно обвиняет меня в том, что к ней предвзято относятся. Эта перспектива не радовала совершенно, в своих преподавателях я уверен. Но я был готов и на такое. Когда Лена выйдет на тропу войны, моей дочери лучше быть подальше.
Идеально было бы вообще отправить её за границу.
Но навряд ли это возможно раньше следующего сентября, если возможно вообще. Кроме того, я не хотел оставлять дочь без контроля.
Потом я очень разозлился на себя за эти мысли. Высылать дочь из страны из-за страха перед пятнадцатилетней девочкой? Меня заносило куда-то не туда.
Просто я очень сильно боялся за Машу. Лишившись влияния на меня, Лена справедливо посчитает мою дочь самой уязвимой. И самой подходящей мишенью для мести.
Нет, я запрещу им общаться. Перемешаю все классы. Может быть, ввести в лицее вторую смену? Разделить их полностью?
Стоило бы сделать это раньше, чем платить хакеру.
Мне даже показалось, что многие родители и многие ученики с радостью поддержат такое начинание. Эксперимент в конце семестра? Почему нет?
Я почти решил