Британия привела в ярость молодую Американскую республику, захватывая американские корабли и заставляя их матросов служить в Королевском флоте, что стало новым витком идеи насильственной вербовки. Это привело к тому, что Соединенные Штаты объявили войну Британии и вторглись в Канаду.
Испания была захвачена французской армией, и Бонапарт сделал своего брата Жозефа королем. Испанские националисты-повстанцы сражались с французскими завоевателями при поддержке британских сил, в которые входил и 107-й Кингсбриджский пехотный полк. Главнокомандующий там, граф Веллингтон, пользовался большим уважением, но особого успеха не добился.
А теперь Бонапарт вторгся в Россию.
Бесконечная война вызвала дальнейший упадок мировой торговли и безудержную инфляцию. Британцы становились все беднее и голоднее, пока их сыновья гибли в далеких краях.
— Должен же быть какой-то выход, — сердито сказала Элси. — Война не может длиться бесконечно!
Эймосу нравилось, как она сердится из-за таких вещей. Какой контраст с Джейн, которая сердилась только из-за себя.
— Член парламента, — задумчиво произнес он. — Надо будет над этим еще подумать.
Элси улыбнулась, и, как всегда, ее улыбка была лучезарной.
— Продолжай думать, — сказала она, уходя.
Эймос перешел мост и направился в промышленную зону на южном берегу реки. Теперь у него было три фабрики. На одной из них, Новой Фабрике Барроуфилда, Кит Клитроу устанавливал паровой двигатель, который заказал Эймос.
Кит отслужил пять лет в ополчении, дослужившись до звания майора, после чего он уволился и основал совместное предприятие, которое они с Роджером Риддиком давно планировали. Роджер проектировал машины, а Кит их строил. Несмотря на спад экономики, вызванный войной, они зарабатывали деньги.
Эймос все еще думал о Ките как о мальчике, хотя тому было уже двадцать семь лет, он был состоятелен и гениален в инженерии. Возможно, потому, что Кит все еще был холост и, казалось, не интересовался поиском подруги, не говоря уже о женитьбе. Эймос гадал, не был ли Кит рабом безнадежной страсти, как он сам по отношению к Джейн.
Кингсбридж переходил на паровую энергию. Река была дешевле как источник энергии для машин, но менее надежна и предсказуема. Ее сила то росла, то убывала. После засушливого лета уровень воды падал, течение становилось вялым, и колеса фабрик лениво вращались, пока все ждали осенних дождей. Уголь стоил денег, но он никогда не кончался.
Новый паровой двигатель Эймоса был установлен в отдельном помещении, чтобы ограничить ущерб в случае взрыва, что иногда случалось при отказе предохранительного клапана. Помещение хорошо проветривалось, с дымоходом для отвода пара. Котел покоился на прочном дубовом основании. Он будет использовать воду, накачиваемую из реки и фильтрованную.
— Когда ты будешь готов подключить его к механизмам? — спросил Эймос.
— Послезавтра, — ответил Кит. Он всегда был точен и уверен.
Эймос проверил две другие фабрики, в основном чтобы убедиться, что сможет доставить товар каждому клиенту в обещанный срок. В конце дня он вернулся в контору и писал письма. В семь часов вечера машины замедлили ход и остановились, и он пошел домой.
Он сел за ужин, который его экономка оставила на кухонном столе. Мгновение спустя в парадную дверь настойчиво постучали, и он встал, чтобы открыть.
На пороге стояла Джейн.
— Такое уже бывало, — сказал он.
— Но дождя нет, и я не настроена на любовный лад, — ответила она. — Я в ярости. Я так зла, что не могу оставаться в одном доме с мужем. — Она вошла без приглашения.
Эймос закрыл дверь.
— Что случилось?
— Генри едет в Испанию! И это как раз тогда, когда я думала, что наконец-то смогу начать жить жизнью графини!
Эймос догадался почему.
— Он собирается вступить в Кингсбриджский полк.
— Да. Видимо, это семейная традиция. Когда старый граф унаследовал свой титул в двадцать с лишним лет, он три года провел на действительной службе в 107-м пехотном. Генри говорит, что от него ожидают того же, особенно сейчас, когда страна в состоянии войны.
— Это одна из немногих жертв, которые английская аристократия приносит, чтобы оправдать свою праздную роскошную жизнь.
— Ты говоришь как революционер.
— Методист — это революционер, который не хочет никому отрубать голову.
Джейн внезапно сникла.
— Прошу тебя, не умничай, — сказала она. — Что мне теперь делать?
— Пойдем, поужинаешь со мной.
— Я не смогу есть, но посижу с тобой.
Они прошли на кухню. Эймос налил Джейн вина, и она сделала глоток.
— Хэл хорошо выглядит, — сказал он.
— Он прелесть.
— Через несколько лет он, возможно, начнет походить на своего отца, кем бы тот ни был.
— О, Эймос, он твой.
Эймос был поражен. Она никогда раньше этого не говорила. Особенно с такой уверенностью.
— Ты не сомневаешься? — спросил он.
— Ты же видел, как он выходил из книжной лавки! Генри за всю свою жизнь не купил ни одного романа. Он читает только военную историю.
— Это, в общем-то, ничего не доказывает.
— Я не могу ничего доказать. Я просто каждый день вижу в нем тебя.
Эймос некоторое время размышлял. Он был склонен доверять инстинкту Джейн.
— Возможно, когда Генри уедет в Испанию, я смогу чаще видеться с Хэлом? Но, полагаю, ты будешь жить в Эрлкасле.
— Одна? Нет уж, спасибо. Я заставлю Генри оставить Уиллард-Хаус. У меня будет своя квартира, а ополчение сможет использовать остальную часть здания. Я скажу ему, что это нужно для блага нации. Он сделает все, если сочтет это патриотичным.
— Ты уверена, что не хочешь кусочек этого пирога? Он вкусный.
— Пожалуй, съем.
— Я отрежу тебе тонкий ломтик. Будучи сытой ты почувствуешь себя лучше.
Она взяла тарелку, которую он ей протянул, и поставила ее, но вместо того, чтобы есть, уставилась на него.
— Что я сделал? — спросил он.
— Ничего, — ответила она. — Ты просто как всегда — внимателен и предан. Мне следовало выйти за тебя замуж.
— Следовало, — сказал Эймос. — А теперь уже слишком поздно об этом думать.
*
Элси знала, как ей повезло. Она была все еще жива после рождения пятерых детей. Последний, Джордж, родился в 1806 году. Многие женщины умирали в родах, и немногие доживали до такого количества детей. Что еще более необычно, все ее дети были совершенно здоровы. Но рождение Джорджи не было похоже на остальные. Роды были долгими, и она потеряла много крови. Когда все закончилось, она твердо сказала Кенелму, что больше детей не будет. Он принял ее решение. Супружеская близость никогда не была для него высоким приоритетом, и он не сильно жалел, что от нее отказался. Теперь, шесть лет спустя, она ощущала в своем теле перемены, которые говорили ей, что скоро она все равно потеряет способность к зачатию.
Они с Кенелмом никогда не были по-настоящему близки. Он не умел обращаться с детьми, поэтому мало участвовал в их воспитании. И он редко посещал ее воскресную школу. Он не был ленив и как декан он энергично исполнял свои обязанности. Но у них было слишком мало общего. Ее настоящим партнером был Эймос, который тихо и преданно занимался воскресной школой и легко находил общий язык с молодежью, несмотря на то, что у него не было своих детей.
Все пятеро детей приходили завтракать в столовую дома декана. Кенелм, вероятно, предпочел бы, чтобы младшие ели в детской, но Элси сказала, что они уже достаточно взрослые, Джорджи было уже шесть, и в любом случае, это был единственный способ научить их манерам за столом. Стивену, старшему, было пятнадцать, и он учился в Кингсбриджской гимназии.
Кенелм время от времени пользовался возможностью проверить их знания в области религии, и сегодня он спросил, у кого в Библии не было ни матери, ни отца. Он велел им отвечать по старшинству, начиная с самого младшего.
— У Иисуса, — сказал Джорджи.
— Нет, — ответил Кенелм. — У Иисуса были мать, Мария, и отец, Иосиф.