Наступила тишина, затем Джоан произнесла:
— О, Иисусе.
Она поспешила наверх, за ней последовали остальные, и все они столпились в чердачной комнате Дотти. Старушка лежала на спине на кровати. Ее глаза были широко открыты, но ничего не видели, рот тоже был открыт, хотя она не дышала. Сэл видела смерть и знала, как она выглядит, и у нее не было сомнений, что Дотти скончалась. Джоан молчала, но по ее лицу текли слезы. Сэл пыталась нащупать сердцебиение, затем пульс, но это было лишь для проформы. Ощупывая тело, она поняла, что Дотти очень похудела. Сэл не замечала этого раньше, и ей стало стыдно.
Вот что случалось, когда не хватало еды, знала она: умирали самые молодые и самые старые.
Дети смотрели на все широко раскрытыми от потрясения глазами. Сэл подумала, не выпроводить ли их из комнаты, но потом решила, что им следует остаться. В своей жизни они еще увидят немало мертвецов, так что пусть привыкают с малых лет.
Дотти была сестрой матери Джоан и растила ее после смерти последней. Теперь Джоан была убита горем. Она оправится, но какое-то время Сэл придется взять все на себя. Дотти была и тетей Джарджа, но они никогда не были близки. К тому же, многое из того, что предстояло сделать, было женской работой.
Сэл и Джоан должны были обмыть тело и завернуть его в саван — обременительный расход вдобавок ко всем подорожаниям. Затем Сэл пойдет к викарию церкви Святого Марка и договорится о похоронах. Если бы их можно было провести завтра, в воскресенье, то в понедельник все они смогли бы нормально работать и не терять в заработке.
— Джардж, — сказала Сэл, — покормишь детей ужином, пока мы с Джоан позаботимся о теле бедной Дотти?
— Ох! — сказал он. — Да, конечно. Пойдемте со мной вниз, вы двое.
Они вышли.
Сэл засучила рукава.
*
Элси и ее мать, Арабелла, сидели сбоку от бального зала, наблюдая, как танцоры то сходятся, то расходятся в гавоте. У женщин были пышные юбки, ниспадающие рукава и пышные оборки, все ярких цветов, плюс высокие башни из украшенных лентами волос, в то время как мужчины были закованы в тесные жилеты и фраки с жесткими плечами.
— Кажется странным танцевать, — задумчиво произнесла Элси. — Мы проигрываем войну, люди едва могут позволить себе хлеб, а короля забросали камнями в его карете. Как мы можем быть такими легкомысленными?
— Именно в такие времена людям больше всего нужно легкомыслие, — сказала ее мать. — Мы не можем все время думать о несчастьях.
— Полагаю. Или, может быть, людям здесь нет дела ни до войны, ни до короля, ни до голодных фабричных рабочих.
— Может, так и неплохо жить, если получается. Счастливая апатия.
«Не для меня», — подумала Элси, но решила не говорить этого вслух. Она любила свою мать, но у них было мало общего. С отцом у нее тоже было мало общего. Иногда она задавалась вопросом, откуда она вообще взялась.
Она задумалась о том, какие дети могут родиться у двух пар новобрачных, что сейчас кружились в танце. Отпрыски Говарда Хорнбима, вероятно, будут пухлыми и ленивыми, как и он сам.
— Говард выглядит растерянным, но счастливым, — заметила она.
— Помолвка была короткой, и я слышала, у него не было особого выбора в невесте, — сказала Арабелла. — Он имеет право быть растерянным.
— Во всяком случае, он, кажется, доволен своей невестой.
— Несмотря на ее кроличьи зубы.
— Возможно, он думает, насколько хуже все могло бы быть. Олдермен Хорнбим мог бы выбрать для него кого-нибудь ужасного.
— А Бель Марш, может быть, благодарна по той же причине. Говард — славный мальчик, и ничуть не похож на своего отца.
Элси согласно кивнула.
— Бель выглядит вполне довольной собой.
Она перевела внимание на другую пару, которая казалась более серьезной. Сквайр Риддик, она была уверена, будет пренебрегать своими детьми, и для них же это будет лучше.
— Уверена, Риддику просто нужен кто-то, кто будет управлять его домом, чтобы он мог все свое время пить, играть и развратничать, — сказала она.
— Возможно, он обнаружит, что у Деборы на этот счет свои соображения. Посмотри на ее подбородок. Это признак решимости.
— Очень на это надеюсь. Я бы с удовольствием посмотрела, как Риддик будет мучиться с сильной женщиной.
Кенелм Маккинтош подошел и сел рядом с Элси.
— Какой приятный вечер, — сказал он. — Две пары обретают счастье в священном браке.
«Время покажет, обретут ли они счастье», — подумала Элси.
— Разве брак свят, если он устроен родителями? — спросила она.
Он помедлил, затем сказал:
— Важен выбор Божий.
Это был уклончивый ответ, но Элси промолчала.
Гавот закончился, и объявили менуэт. Его танцевали парами. Красильщик Айзек Марш, отец Бель, подошел и пригласил Арабеллу на танец.
— С восторгом, — сказала она, вставая.
Такое случалось часто. Арабелла была, вероятно, самой привлекательной женщиной средних лет в Кингсбридже, и многие мужчины пользовались возможностью пройтись с ней в танце. Ей нравились внимание и восхищение, поэтому она обычно соглашалась.
— А на что бы вы надеялись в браке? — спросила Элси у Маккинтоша.
— На ту, что поддержит мое священное призвание, — быстро ответил он.
— Очень мудро, — сказала она. — Супруги должны поддерживать друг друга, — добавила она, превращая это в двусторонний процесс.
— Именно.
Он не заметил, что она изменила его мысль.
— А вы? Чего бы вы хотели от брака?
— Детей, — сказала она. — Я представляю себе большой дом, полный детей — четверо, может, пятеро, все здоровые и счастливые, с игрушками, книгами и домашними животными.
— Что ж, это, безусловно, воля Божья. Конечно, после замужества вы не продолжите вести воскресную школу.
— Еще как продолжу.
Он поднял брови.
— Разве вы не посвятите себя мужу?
— Думаю, я смогу совмещать и то, и другое. И, в конце концов, воскресная школа — это Божье дело.
Он неохотно кивнул в знак согласия.
— Да, это так.
«Разговор принял личный оборот», — подумала Элси. Она лишь хотела оспорить его легкомысленное предположение, что брак означает счастье, но он свернул на то, продолжит ли она свою работу после свадьбы и как она посвятит себя мужу. Это было почти так, как если бы он рассматривал ее в качестве возможной жены.
Прежде чем она успела на это отреагировать, она увидела мужчину, за которого вышла бы замуж не раздумывая. Эймос был в новом темно-красном фраке и бледно-розовом жилете. Элси поняла, что он раньше не встречался с Маккинтошем, и представила их друг другу.
— Я много о вас слышал, конечно, — сказал Маккинтош. — Мисс Латимер проводит с вами очень много времени.
В его тоне, когда он это сказал, слышалось легкое неодобрение.
— Мы вместе ведем воскресную школу, — ответил Эймос. — Кстати, думаю, вы можете знать моего друга Роджера Риддика. Он только что окончил Оксфорд, как и вы, я полагаю.
Маккинтош насторожился.
— Я действительно сталкивался с Риддиком пару раз, да.
— Он уезжает в Берлин в январе.
— Боюсь, мы с ним вращались в разных кругах.
— Уверен. — Эймос рассмеялся. — Роджер — заядлый игрок, не лучшее занятие для студента-богослова. Но он блестящий инженер.
— Скажите, — спросил Маккинтош, — какую подготовку вы имели для преподавания в воскресной школе?
У Эймоса, конечно, ее не было, и Элси почувствовала, что Маккинтош повел себя бестактно.
Эймос помедлил, затем сказал:
— Вспоминая свою учебу, я думаю, лучшими учителями были те, кто мог говорить ясно. Путаные умы порождают путаные предложения. Так что я делаю все возможное, чтобы все было легко для понимания.
— Эймос в этом очень хорош, — добавила Элси.
— Но вы не проводили никакого систематического изучения Писания, — упрямо сказал Маккинтош.
Элси поняла, что Маккинтош пытается установить свое превосходство. Он заметил, что Элси проводит много времени с Эймосом. Возможно, он рассматривал Эймоса как соперника за ее расположение.