Калливер налил два больших бокала и протянул им. Когда Джейн отпила, он сказал:
— С вас два шиллинга, мистер Барроуфилд.
— Что в нем, золотая пыль? — спросил Эймос.
— Я же сказал, что это лучшее.
Эймос заплатил, затем попробовал. Вино было неплохим, но не лучшим. Он ухмыльнулся Спорту.
— Если когда-нибудь захочешь стать продавцом сукна, приходи ко мне, — сказал он.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер Барроуфилд, но я лучше останусь при своем.
Эймос кивнул. Торговля сукном была определенно не для Калливера. В выпивке, азартных играх и проституции было куда больше денег.
Они осушили бокалы и отошли от прилавка, следуя дальше по тропинке к лесу. Джейн обернулась и заговорила с молодой женщиной позади них, и Эймос понял, что девушка следовала за ними, без сомнения, в качестве компаньонки.
— Сьюки, — сказала Джейн, — мне немного прохладно, не принесешь ли мою накидку из кареты?
— Да, миледи, — ответила Сьюки.
Джейн и Эймос пошли дальше без сопровождения.
— Что ж, по крайней мере, теперь вы можете покупать сколько угодно нарядов, — сказал Эймос. — Вы сегодня прекрасно выглядите.
— У меня комнаты забиты одеждой, но куда мне ее носить? Это унылое сборище, Кингсбриджская Майская ярмарка, самое захватывающее светское событие, на котором я была за последние три месяца. Я ожидала, что Генри будет водить меня на приемы в Лондон. Ха! Мы ни разу не съездили в Лондон. Он слишком занят — ополчением, разумеется.
«Вероятно, Нортвуд считает, что Джейн слишком низкого происхождения, чтобы вращаться в кругу его аристократических друзей», — подумал Эймос, но не сказал этого.
— У вас же должна быть какая-то светская жизнь.
— Вечеринки с офицерами и женами офицеров, — презрительно фыркнула она. — Он ни разу не представил меня никому, кто хоть отдаленно был бы связан с королевской семьей.
Это подтверждало его подозрения.
Джейн не была воспитана в стремлении к светским успехам. Ее отец отказался от высокого церковного поста, чтобы стать методистским пастором. Она отринула ценности, которым учил ее Чарльз Мидуинтер.
— Вы стремитесь совсем не к тому, — сказал Эймос.
Джейн не из тех, кто молча сносит критику.
— А вы? — с жаром спросила она. — Что вы делаете со своей жизнью? Вы посвятили себя своему делу. Живете один. Зарабатываете деньги, но не так уж много. В чем смысл?
Он задумался над этим. Она была права. Сначала он хотел перенять дело у отца, потом отчаянно пытался расплатиться с долгами, но теперь, когда он достиг обеих этих целей, он все еще работал с утра до ночи. Но дело не тяготило его. Напротив, оно приносило ему удовлетворение.
— Не знаю, мне это кажется естественным, — сказал он.
— Вам внушили, что мужчина должен много работать. Но это не делает данную идею правдой.
— Здесь нечто большее. — Он никогда особо не размышлял об этом, но теперь, когда она задала вопрос, он начал видеть ответ. — Я хочу доказать, что промышленность может существовать без эксплуатации, — сказал он. — А бизнес — без коррупции.
— Значит, все дело в методизме.
— Разве? Не уверен, что у методистов монополия на доброту и честность.
— Вы думаете, я несчастна, потому что вышла замуж не за того человека.
Вот это поворот.
— Я не хотел вас критиковать…
— Но я права, не так ли?
— Я, безусловно, думаю, что вы были бы счастливее, если бы вышли замуж по любви, — осторожно сказал Эймос.
— Я была бы счастливее, если бы вышла замуж за вас.
У нее был дар ошеломлять его неожиданными заявлениями.
— Я не это имел в виду, — защищаясь, сказал он.
— Но это правда. Я околдовала Генри, но чары рассеялись. Вы же меня по-настояшему любили. Вероятно, и сейчас любите.
Он огляделся, надеясь, что никто не находится в пределах слышимости. Он понял, что они вошли в лес и были одни.
Она приняла его молчание за согласие.
— Я так и думала, — сказала она. Она встала на цыпочки и поцеловала его в губы.
Он был слишком удивлен, чтобы что-либо предпринять. Он стоял неподвижно, застыв, глядя на нее, ошеломленный.
Она обняла его и прижалась к нему всем телом. Он чувствовал ее грудь, ее живот, ее бедра.
— Мы одни, — сказала Джейн. — Поцелуй меня как следует, Эймос.
Он мечтал об этом моменте бесчисленное количество раз.
Но услышал, как сам говорит:
— Это неправильно.
— Это так же правильно, как и все остальное в этом мире. Дорогой Эймос, я знаю, что вы меня любите. Всего один поцелуй, вот и все.
— Но вы замужем за Генри, — упрямо сказал он.
— К черту Генри.
Он взял ее за запястья и убрал ее руки со своей талии.
— Мне было бы ужасно стыдно, — сказал он.
— О, так теперь я — то, чего следует стыдиться.
— Только когда вы так предаете своего мужа.
Она отстранилась, повернулась и ушла.
Даже сейчас, шагая в гневе, она выглядела неотразимо соблазнительной.
Он смотрел ей вслед и думал: «Какой же я дурак».
*
Однажды вечером в восемь часов, когда Сэл и Джардж готовились ко сну, Джардж сказал:
— Ходят слухи, что на новой фабрике Хорнбима будет гигантский паровой двигатель, который будет приводить в движение десятки станков, и большинство из нас, ткачей, окажутся не у дел, потому что на новой фабрике один человек будет присматривать за четырьмя паровыми станками.
— Разве это возможно? — спросила Сэл. — Может ли паровой двигатель быть ткачом?
— Не представляю себе.
Она нахмурилась.
— Я слышала, что паровые станки используют на хлопковых фабриках на севере.
— Мне в это трудно поверить, — сказал Джардж.
— Допустим, это правда, — сказала Сэл. — Каковы будут последствия?
— Трое из четырех ткачей Хорнбима останутся без работы. И при нынешнем положении дел мы ее вряд ли найдем. Но что мы можем с этим поделать?
Сэл не была уверена, что у нее есть ответ. Казалось, она стала кем-то вроде предводительницы кингсбриджских рабочих, но сама не знала, когда и как это произошло, и не чувствовала себя способной исполнять эту роль.
— Раньше рабочие бунтовали против новых машин, — воинственно сказал Джардж.
— И были потом за это наказаны, — ответила Сэл.
— Это не значит, что мы должны позволять хозяевам делать с нами все, что им вздумается.
— Давай не будем горячиться, — миролюбиво сказала Сэл. — Прежде чем что-либо предпринимать, нам следует выяснить, правдив ли этот слух.
— А как мы это сделаем? — спросил Джардж.
— Можем пойти и посмотреть. Строители разбили лагерь на месте, но им будет все равно, кто там ходит, лишь бы мы ничего не повредили.
— Ладно, — согласился Джардж.
— Пойдем в воскресенье днем, — сказала Сэл.
*
Кит никогда не видел парового двигателя, но слышал о них, и они его завораживали. Каким образом пар может приводить в движение машину? Он понимал, как текущая вода может вращать мельничное колесо, но пар — это же просто воздух, разве нет?
В воскресенье после обеда, когда они со Сью готовились отправиться в воскресную школу Элси Маккинтош, мать Кита и Джардж стали собираться на прогулку.
— Вы куда? — спросил Кит у Сэл.
— Хотим взглянуть на большую новую фабрику Хорнбима.
— Я с вами.
— Нет, не пойдешь.
— Я хочу посмотреть паровой двигатель.
— Ты ничего не увидишь, там все закрыто.
— Тогда зачем вы идете?
Сэл вздохнула так, как всегда вздыхала, когда он оказывался прав, а она — нет.
— Делай, что велено, и отправляйся в воскресную школу.
Они со Сью ушли, но как только дом скрылся из виду, Кит сказал:
— Давай проследим за ними.
Сью не была такой смелой, как Кит.
— Нам влетит.
— Мне все равно.
— Ну, я пойду в воскресную школу.
— Тогда прощай.
Он наблюдал за домом из-за угла, спрятался, когда вышли взрослые, а затем пошел далеко позади них, примерно зная, куда они направляются. В воскресные дни многие семьи прогуливались за городом на свежем воздухе, так что он не выделялся. Погода была прохладной, но солнце то и дело весело проглядывало сквозь тучи, напоминая, что лето не за горами.