— Работники на замену бастующим, — объяснила Сэл. — Хорнбим поставит их работать на своих фабриках.
— Да, — мрачно подтвердил Джардж. — Это если они доживут до этого момента.
*
По воскресеньям Джейн ходила на причастие в собор. Эймос хотел поговорить с ней, поэтому пропустил службу в методистском зале и дождался у собора, пока не выйдет англиканская паства.
Джейн была в пальто мрачного темно-синего цвета и простой шляпке, подходящей для церкви. Она выглядела довольно серьезной, но посветлела, увидев Эймоса. Виконт Нортвуд шел неподалеку, но был поглощен разговором с олдерменом Дринкуотером.
— Несколько дней назад в «Таймс» писали, что герцог Йоркский планирует радикальные реформы в британской армии, — сказал Эймос Джейн.
— Боже мой, — протянула Джейн. — Умеете же вы завести светский разговор с девушками, не так ли?
Эймос рассмеялся над собой.
— Простите, — сказал он. — Как вы? Я в восторге от вашей шляпки. Этот темно-синий вам очень идет. Так вы слышали об армейских реформах?
— Ладно. Я слишком хорошо знаю вас, и понимаю, когда вы одержимы идеей словно собака, что ухватила кость. Да, я знаю об армейских реформах — Генри сейчас почти ни о чем другом не говорит. Герцог хочет, чтобы у каждого солдата была шинель. Мне это кажется очень разумным. Как они могут сражаться, если замерзают от холода?
— Герцог также считает, что армия переплачивает за снабжение. Он думает, что ополчение грабят, и он прав. Эти шинели обойдутся в три-четыре раза дороже, чем должны.
— Надеюсь, вы не станете столь же скучным, как мой муж.
— Это не скучно. Кто отвечает за закупки для Ширингского ополчения?
— Майор Уилл Риддик. О, кажется, я понимаю, к чему вы клоните.
— У кого Риддик покупает все сукно для мундиров?
— У своего тестя, олдермена Хорнбима.
— Шесть лет назад, до того, как Риддик женился на дочери Хорнбима, я подавал заявку на армейский контракт. Уилл согласился на мою цену, а затем попросил взятку в десять процентов.
Джейн была шокирована.
— Вы донесли на него?
— Нет. — Эймос пожал плечами. — Он бы все отрицал, а я не смог бы доказать, так что я ничего не сделал.
— Тогда зачем вы мне это рассказываете?
— В надежде, что вы расскажете своему мужу.
— Но вы все равно ничего не можете доказать.
— Нет. Но вы знаете мои убеждения. Я бы не солгал.
— Конечно. Но чего вы хотите от Генри? Если вы не можете доказать коррупцию, он тоже не сможет.
— Ему не нужно ничего доказывать. Он командует ополчением. Он может просто перевести майора Риддика на другую должность, например, заведующего вооружением, и назначить кого-то другого ответственным за закупки.
— А что, если новый человек окажется таким же продажным, как Уилл?
— Скажите Генри, чтобы он назначил методиста.
Джейн задумчиво кивнула.
— Он может это сделать. Он говорит, что из методистов получаются хорошие офицеры.
Генри Нортвуд отделился от олдермена Дринкуотера и подошел к жене. Эймос поклонился ему.
— Что вы думаете об этой забастовке, Барроуфилд? — спросил виконт.
— Суконщики должны получать прибыль, а рабочие — прожиточный минимум. Это не так уж и сложно, милорд. Но жадность и гордыня мешают.
— Вы считаете, что владельцы предприятий должны уступить?
— Я считаю, что обе стороны должны пойти на компромисс.
— Весьма разумно, — сказал Нортвуд, по-хозяйски взял Джейн под руку и увел ее.
*
В понедельник ирландцы приступили к работе на фабриках Хорнбима. В тот вечер после репетиции звонарей в задней комнате «Колокола» состоялось собрание. Комната была большой, но сегодня она была забита до отказа. Собрались почти все бастующие ткачи, а также Сэл, Джардж и Спейд.
Пили мало. В воздухе висело напряженное ожидание. Что-то должно было произойти, хотя никто не знал, что именно. Некоторые ткачи принесли с собой крепкие палки, деревянные лопаты и киянки.
Сэл хотела избежать насилия.
Джардж был за то, чтобы дать бой.
— Сотня наших, у фабрики возле свинарника завтра в полпятого утра, вооруженные дубинками. Любого, кто попытается войти на фабрику, ждет трепка. Проще простого.
— Вот это по-нашему, — сказал приятель Джарджа Джек Кэмп, тоже ткач с Верхней фабрики Хорнбима, и гневный ропот показал, что у такого подхода много сторонников.
— А что потом? — спросила Сэл.
— Хорнбиму придется уступить, — сказал Джардж.
— Как думаешь, Джардж, он из тех, кто уступает? — спросил Спейд. — Не вызовет ли он ополчение?
Джардж рассмеялся.
— Это ему не поможет. Ополченцы — наши друзья и соседи.
— Верно, они отказались стрелять в женщин во время хлебного бунта, — признал Спейд. — Но можем ли мы быть уверены, что то же самое произойдет снова? Что, если вместо стрельбы они начнут арестовывать людей?
— Меня им арестовать будет непросто, — презрительно фыркнул Джардж.
— Знаю, — сказал Спейд. — Значит, будет драка, трое-четверо солдат против тебя.
— Против меня и моих друзей.
— А потом подтянутся еще солдаты, и еще твои друзья.
— Очень вероятно.
— И это будет бунт.
— Ну…
Спейд настаивал на своем.
— И, Джардж, прости, что напоминаю, но твою сестру, Джоан, осудили за бунт, она едва избежала виселицы, и ее сослали в Австралию, и, возможно, она никогда не вернется.
— Знаю, — раздраженно бросил Джардж, понимая, что проигрывает спор.
Спейд был неумолим.
— Так вот, если рабочие последуют твоему плану, как думаешь, сколько еще из вас окажутся в ссылке или на виселице?
Джардж возмутился.
— Что ты хочешь сказать, Спейд, что мы должны просто сидеть здесь и ничего не делать?
— Подождите неделю, — сказал Спейд.
— Зачем?
— Посмотрим, что произойдет.
Раздался недовольный ропот, и Сэл сказала:
— Послушайте его, послушайте. Спейд всегда говорит дельные вещи.
— Ничего не произойдет, если мы будем просто ждать, — обеспокоенно сказал Джардж.
— Не будь так уверен. — Как всегда, тон Спейда был мягким, рассудительным. — Послушай, что ты теряешь? Подожди неделю. За неделю многое может случиться. Давайте снова встретимся здесь в субботу вечером, после ужина. Если я ошибусь и ничего не изменится, тогда и будем планировать что-то более решительное.
Сэл одобрительно кивнула.
— Никаких ненужных рисков.
— А пока, — сказал Спейд, — держитесь подальше от неприятностей. Если увидите ирландца, просто отойдите в сторону. Вы всего лишь фабричные рабочие. По неписаным законам Англии, вы виновны, пока не докажете обратное.
*
Джардж принял решение группы, но оно ему не понравилось. Сэл с тревогой наблюдала, как он все больше злится и все больше пьет. Во вторник вечером, когда она закончила работу, она увидела его у новой фабрики Хорнбима, наблюдающим за выходящими ирландцами. Но он ни с кем не заговорил и пошел домой вместе с Сэл.
— Почему мы воюем с Бонапартом и французами? — сказал он. — Мы должны воевать с Хорнбимом и ирландцами.
Сэл была с ним согласна.
— Чертовски верно, — сказала она. — Но мы должны действовать с умом. Хорнбим хитер, и люди, подобные ему, тоже. Нельзя позволить этим ублюдкам нас перехитрить.
Джардж посмотрел на нее с мятежным видом и ничего не ответил.
То, что он не работал, усугубляло его настроение. От нечего делать он проводил дни в пивной. Когда Сэл пришла домой в четверг вечером, она увидела, что Библия ее отца исчезла. «Он заложил ее, — сказала она себе. — Заложил и тратит деньги на выпивку». Она села на кровать и немного поплакала.
Но у нее были дети, о которых нужно было заботиться.
Когда она кормила их ужином, дешевым черствым хлебом со свиным жиром, ввалился Джардж, воняющий элем, злой, потому что у него не было денег на выпивку.
— Где мой ужин? — спросил он.
— Где Библия моего отца? — ответила Сэл.
Он сел за стол.
— Я выкуплю ее после забастовки, не беспокойся. — Он говорил так, будто это было не очень важно, что еще больше разозлило ее.