— Каждая беременность — результат одного полового акта.
— Он попадется на эту уловку?
— Думаю, да, — снова сказала она.
*
Суконщики снова встретились через неделю, в том же месте и в то же время.
Спейд чувствовал, что сам факт соглашения будет важнее его условий. Это утвердит союз как полезный и для хозяев, и для рабочих.
Мэр Фишвик доложил о ходе обсуждений.
— Прежде всего, — сказал он, — рабочие выдвинули два требования, на которые, как мы им объяснили, хозяева никогда не согласятся.
Такой способ подачи информации был идеей Спейда.
— Они просили отправить ирландцев домой.
— Исключено, — сказал Хорнбим.
Фишвик проигнорировал реплику.
— Мы объяснили, что это зависит от олдермена Хорнбима. Хотя некоторые суконщики, возможно, и согласны с тем, что ирландцам следует уехать, у нас нет власти приказывать мистеру Хорнбиму.
— Чистая правда, — пробормотал кто-то.
— Во-вторых, они потребовали, чтобы рабочим, оставшимся без работы, предоставляли приходское пособие без необходимости отправляться в кингсбриджский работный дом.
Рабочие ненавидели работный дом. Там было холодно и неуютно, а главное, он унижал своих обитателей. Он мало чем отличался от тюрьмы.
— И снова, — сказал Фишвик, — нам пришлось объяснить, что мы не имеем юрисдикции над приходским пособием, которое контролируется Церковью.
Спейд предложил этот подход, потому что знал: суконщики успокоятся, услышав, что группа решительно отвергла некоторые требования рабочих. Это сделает их более сговорчивыми, когда они услышат остальное.
— А теперь я перехожу к третьему требованию, которое я бы рекомендовал нам принять, — продолжил Фишвик. — Они хотят, чтобы рабочим, оставшимся без места из-за машин, предоставлялось преимущественное право на другую работу. Если мы согласимся, совет олдерменов, членами которого большинство из нас здесь являются, мог бы принять постановление, гласящее, что таков отныне установленный порядок в Кингсбридже. Это ослабит нынешний кризис и облегчит нам всем внедрение новой техники в будущем.
Спейд следил за лицами и видел, что большинство было согласно.
— Чтобы эта система работала гладко, было внесено еще два предложения. Первое: перед установкой нового оборудования хозяин должен объяснить его принцип рабочим и обсудить, сколько человек будет работать на машине и сколько из-за нее лишится места.
Хорнбим, как и ожидалось, был язвителен.
— Значит, я должен советоваться с рабочими перед покупкой новой машины? Нелепо!
— Некоторые из нас и так это делают, — сказал Эймос. — Это помогает делу.
Хорнбим презрительно фыркнул.
— И второе, — продолжал Фишвик, — представители хозяев и рабочих должны в будущем следить за соблюдением договора обеими сторонами, чтобы любые разногласия можно было разрешить до того, как они перерастут в конфликт.
Это была новая идея, совершенно не вязавшаяся с тем, как большинство из них привыкли общаться со своими рабочими. Однако против высказался только Хорнбим.
— Вы сделаете из тех, кто работает владельцев, — сказал он с презрением в голосе. — А владельцев поставите в зависимость от тех кто на них работает.
Фишвик выглядел раздосадованным.
— Люди за этим столом не дураки, Хорнбим, — с раздражением сказал он. — Мы сможем выстроить сотрудничество с рабочими, не превращаясь в их марионеток.
Раздался одобрительный гул.
Хорнбим вскинул руки, признавая поражение.
— Валяйте, — сказал он. — Кто я такой, чтобы стоять у вас на пути?
Спейд был удовлетворен. Именно такого исхода и ждали Сэл с Джарджем, и это положит конец забастовке. Союз стал признанной частью суконного дела в Кингсбридже. Но ему нужно было сказать еще кое-что.
— Рабочие рады, что удалось достичь соглашения, но они ясно дали понять, что не должно быть никаких попыток наказать лидеров забастовки. Это, боюсь, полностью сведет на нет все договоренности.
Наступила тишина, пока они переваривали сказанное.
Затем мэр Фишвик сказал:
— На этом наши дела на сегодня закончены, господа и леди, и я желаю всем вам сытного воскресного обеда.
Когда они собрались уходить, Хорнбим бросил на прощание:
— Вы сдались этому союзу. Но это лишь временно. Рабочие союзы скоро будут объявлены вне закона.
Воцарилось изумленное молчание.
— Доброго вам дня, — сказал он и вышел из комнаты.
22
Большинство суконщиков решили, что Хорнбим несет чепуху из одного лишь бахвальства. Спейд был не согласен. Хорнбим не стал бы лгать о том, что легко проверить, ведь это выставило бы его глупцом. В его словах что-то было. Любая угроза от Хорнбима вызывала беспокойство. Поэтому Спейд пошел к Чарльзу Мидуинтеру.
Пастор считал, что методисты должны быть хорошо осведомлены о делах своей страны, даже если они не могут позволить себе покупать газеты и журналы, поэтому он подписывался на несколько изданий и хранил их в течение года в читальном зале методистского молитвенного дома. Спейд отправился туда, чтобы просмотреть старые номера. Он рассказал Мидуинтеру, что сказал Хорнбим, и Мидуинтер помог ему искать упоминания о законе против рабочих союзов. Они сидели по разные стороны дешевого стола в маленькой комнате с большим окном и пролистывали газеты, начиная с самых свежих.
Поиски не заняли много времени.
Они узнали, что 17 июня — в прошлый понедельник — премьер-министр Уильям Питт объявил о «Законе о рабочих союзах», который сделает преступлением для рабочих объединяться, «вступать в союз», чтобы требовать повышения заработной платы или иным образом вмешиваться в свободу владельцев предприятий поступать по своему усмотрению. Говорилось, что законопроект стал ответом на нынешнюю эпидемию забастовок. Спейд считал «эпидемию» преувеличением, но это правда, что в отраслях, пострадавших от военных налогов и торговых ограничений, было много волнений.
Сообщения были краткими, подробностей мало, и, вероятно, поэтому Спейд, ежедневно читая газеты, не заметил опасности, но при внимательном прочтении становилось ясно, что рабочие союзы будут объявлены вне закона.
А это меняло все. Рабочие станут армией без оружия.
Законопроект был представлен парламенту на следующий день и прошел «второе чтение» в Палате общин, то есть получил одобрение, еще днем позже.
— Боже мой, как быстро, — сказал Мидуинтер.
— Сволочи протаскивают его в спешке, — ответил Спейд.
В соответствии с парламентской процедурой, законопроект затем был отправлен в комитет, которому было поручено изучить его в деталях и представить отчет.
— Ты знаешь, сколько времени это занимает? — спросил Спейд.
Мидуинтер не был уверен.
— Думаю, по-разному.
— Это важно. У нас может быть не так много времени. Давай спросим нашего члена парламента.
— Я не голосую, — сказал Мидуинтер, который не владел собственностью и, следовательно, не проходил по сорокашиллинговому цензу.
— А я голосую, — сказал Спейд. — И ты можешь пойти со мной.
Они вышли из зала. Июньское солнце грело им лица, пока они быстрым шагом шли к рыночной площади и сворачивали к Уиллард-Хаусу.
Виконт Нортвуд как раз заканчивал свой полуденный обед и предложил им по бокалу портвейна. На столе были орехи и сыр. Мидуинтер от портвейна отказался, но Спейд согласился. Напиток был очень хорош: гладкий и сладкий, с бодрящей ноткой бренди в приятном послевкусии.
Спейд рассказал ему о язвительном замечании Хорнбима и о том, что они впоследствии обнаружили в газетах за прошлую неделю. Нортвуд был удивлен, узнав о Законе о союзах, но он никогда и не относился добросовестно к своим парламентским обязанностям.
— Мне не нравится, как это звучит, — сказал он. — Я понимаю, почему вы обеспокоены. Конечно, срыва производства нужно избегать, мы все это знаем, но полностью запретить рабочим объединяться для защиты своих интересов — это уже смахивает на притеснение. Терпеть не могу притеснителей.