По залу пронесся гул негодования.
— Заметьте следующее различие, — продолжал Китли. — Владельцы предприятий, обвиняемые по этому закону, должны будут предстать перед судом как минимум из двух судей и присяжных.
— Это не правосудие! — громко сказала Сэл. Люди вокруг нее согласно загудели.
— И это не единственное неравенство, — сказал Китли. — Рабочих могут допрашивать о разговорах с их товарищами по работе, и отказ отвечать будет считаться преступлением. Вы будете обязаны свидетельствовать против себя и своих товарищей, либо отправиться в тюрьму за отказ это делать.
Хорнбим снова встал.
— Я полагаю, вы юрист, мистер Китли, так что вы должны знать, что сговор, или заговор, как известно, очень трудно доказать. Этот пункт необходим для работы закона. Обвиняемые должны сами предоставить доказательства, иначе ни одно обвинение никогда не увенчается успехом.
— Благодарю вас, что указали на это, мистер Хорнбим. Я повторю ваш довод, ибо он очень важен. Друзья мои, мистер Хорнбим верно утверждает, что доказать заговор трудно, если обвиняемых не заставить свидетельствовать против самих себя. И именно поэтому этот пункт необходим. Возможно, друзья мои, именно поэтому этот пункт применяется только к рабочим, а не к их хозяевам!
Толпа взревела от негодования.
Сэл поняла, что Хорнбим никогда не сталкивался с кем-то калибра Китли. Это был человек с грозным мастерством в дебатах, в этом он превосходил даже Спейда, который считался лучшим в этом деле в Кингсбридже. Хорнбим обычно добивался своего запугиванием, а не спором. Сегодня он был разгромлен.
— Есть возможность апелляции, — отчаянно сказал Хорнбим.
— Благодарю вас, мистер Хорнбим. Вы произносите мою речь за меня. Мистер Хорнбим напоминает мне, что рабочий, осужденный по этому закону, может обжаловать свой приговор. Это справедливо, не так ли? Все, что ему нужно сделать для подачи апелляции, это заплатить двадцать фунтов.
Толпа разразилась смехом. Ни один фабричный рабочий никогда не держал в руках двадцати фунтов.
— Если по какому-то несчастному стечению обстоятельств у этого рабочего не окажется двадцати фунтов в запасе… — Теперь в смехе слышались издевательские нотки, и Хорнбим покраснел. Его публично унижали. — Возможно, этот рабочий мог бы собрать группу сторонников, чтобы попытаться собрать двадцать фунтов. Это большие деньги, но они могли бы справиться. Вот только сделав это, они вступили бы в сговор и, следовательно, нарушили бы закон!
— Так они нас со всех сторон обложили! — крикнул кто-то.
— Еще кое-что, — сказал Китли. — Некоторые из вас, возможно, вносили деньги в фонд, которым распоряжается профессиональный союз или подобная группа.
Сэл кивнула. Союз собирал деньги на поддержку бастующих. Поскольку забастовка закончилась быстро, кое-что осталось.
— И как вы думаете, что гласит закон? — Китли сделал драматическую паузу. — Правительство заберет эти деньги!
— Проклятые воры! — крикнул кто-то.
Хорнбим встал, покинул свое место и направился к выходу.
Китли указал на него и сказал:
— Вот вам представление мистера Хорнбима о справедливости.
Лицо Хорнбима теперь пылало.
Когда Хорнбим скрылся за дверью, Китли добавил:
— Похоже, таково и представление о справедливости у премьер-министра. Но это не мое представление о справедливости, и, подозреваю, не ваше.
Из зала донеслись одобрительные возгласы.
— Если это не ваше представление о справедливости, вы, возможно, захотите подписать петицию. — Китли указал на Элси в стороне. — У миссис Маккинтош есть бумага и чернила. Пожалуйста, напишите свое имя или поставьте крестик и позвольте миссис Маккинтош написать ваше имя.
Люди начали вставать и направляться к столу Элси. Китли повысил голос:
— Завтра я отвезу вашу петицию в Лондон и сделаю все возможное, чтобы убедить парламент принять ее во внимание.
Очередь, выстроившаяся к столу Элси, уже включала больше половины присутствующих.
Сэл была глубоко удовлетворена. Законопроект был объяснен живо и наглядно. Никто не сомневался в его злонамеренности.
Фрэнк Фишвик встал, чтобы выступить.
— Как мэр Кингсбриджа, я хотел бы поблагодарить мистера Китли, — начал он.
Никто не слушал, и мэр Фишвик сдался.
*
Спейд был доволен. Правительство пыталось протащить новый закон незаметно для народа, но у них не вышло. Китли кристально ясно обрисовал опасность, и законопроект не пройдет без боя.
Пока сотни рабочих терпеливо стояли в очереди, чтобы подписаться, Китли сказал Спейду:
— Вы не могли бы поехать со мной в Лондон завтра?
Спейд удивился, но, немного подумав, ответил:
— Да. Ненадолго, но я мог бы поехать.
— Может быть полезно иметь под рукой человека из Кингсбриджа на случай, если парламентский комитет пожелает получить показания, так сказать, из первых уст.
— Очень хорошо.
Подошел Чарльз Мидуинтер, и Спейд представил его.
— Пастор Мидуинтер — казначей союза, созданного ткачами Хорнбима, — объяснил он.
Они пожали друг другу руки, и Чарльз сказал:
— Вопрос, если позволите, мистер Китли?
— Конечно.
— У меня десять фунтов, принадлежащих союзу, все пожертвовано сочувствующими жителями Кингсбриджа. Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы они не попали в руки правительства?
— Да, — ответил Китли. — Создайте общество взаимопомощи.
Общества взаимопомощи были популярны. Группа людей вносила небольшие еженедельные взносы, и когда один из них заболевал или оставался без работы, клуб выплачивал скромное пособие. В Англии были сотни, а может, и тысячи таких обществ. Власти поощряли их, поскольку они поддерживали людей, которые в противном случае могли бы обратиться за приходским пособием.
— Сделайте всех членов союза также членами общества взаимопомощи, — сказал Китли, — затем переведите деньги союза в общество. Тогда у союза не будет денег, которые правительство могло бы забрать.
Мидуинтер улыбнулся.
— Очень хитро.
— Кроме того, — добавил Китли, — общество взаимопомощи может незаметно выполнять многие функции профсоюза. Например, общество может вести переговоры с хозяевами о новом оборудовании под предлогом, что это влияет на его расходы.
Спейду понравилась эта идея, но он увидел загвоздку.
— А что, если мы добьемся своего, и «Закон о союзах» провалится?
— Тогда просто порвите документ о переводе денег.
— Благодарю вас, мистер Китли, — сказал Мидуинтер.
— Как полезно иметь под рукой юриста, — заметил Спейд.
*
Спейд дружил с одним из своих лучших клиентов в Лондоне, Эдвардом Барни, молодым торговцем сукном. Спейд привез с собой сундук с образцами, чтобы оправдать расходы на поездку, совершив несколько продаж. Он посетил склад Эдварда в Спиталфилдсе, где у входа были выставлены дорогие эксклюзивные ткани, такие как муар, бархат, кашемир и необычные смесовые ткани, а в глубине на стеллажах стояли тюки с повседневной саржей и линси-вулси.
Эдвард пригласил Спейда остановиться в квартире над складом. Спейд с готовностью согласился. Он не любил останавливаться в тавернах, которые никогда не отличались особым комфортом или чистотой.
Вот уже неделю «Закон о рабочих союзах» не обсуждался в парламенте. В ожидании Спейд обошел всех своих постоянных клиентов в Лондоне. Дела, казалось, шли на поправку. Экспорт в Америку компенсировал падение европейской торговли.
Когда он закончил все дела с клиентами, он разговорился с отцом Эдварда, Сидом. Хотя Сиду было всего сорок пять, он отошел от дел из-за артрита и целыми днями сидел среди подушек, подложенных под его скрюченные конечности. Ему нравилось поговорить с кем-то, кто мог отвлечь его от дискомфорта.
Спейд рассказал ему все о «Законе о союзах» и реакции Кингсбриджа на него.
— Знавал я одного парня по фамилии Хорнбим, — сказал Сид. — Джоуи Хорнбим. Он был сиротой. Мы все были очень бедны, но я выбился в люди. И Джоуи тоже.
Спейду было любопытно узнать больше о прошлом самого богатого бизнесмена Кингсбриджа.