— Чего вы от меня хотите?
— Мы хотим, чтобы вы проинформировали своих рабочих о новой машине, сообщили им, сколько человек будет на ней работать и сколько лишится места, и обсудили последствия.
— Мой ответ вы получите завтра.
Наступила тишина. Сэл поняла, что это должно было означать конец встречи. После неловкой паузы трое посетителей вышли из комнаты.
Уже на улице Спейд сказал:
— Все прошло не так плохо, как я ожидал.
— Что? — удивился Колин. — Да он был зол как черт! Смотрел так, будто с радостью бы нас всех повесил.
— Да, и под конец я ожидал категорического отказа, но он сказал нам подождать до завтра. Это говорит о том, что он собирается все обдумать. А это уже более многообещающе.
— Не знаю, — сказала Сэл. — Мне кажется, у него что-то на уме.
*
Сэл снилось, что Колин Хеннесси занимается с ней любовью, его черные волосы падают ему на лицо, когда он задыхается от удовольствия. Ее разбудил стук в дверь дома. Она с чувством вины посмотрела на спящего рядом мужа. Как хорошо, что другие не могут знать, о чем ты видишь сны.
Она подумала, что стучит будильщик, который бегал по улицам, будя фабричных рабочих около четырех часов утра. Но стук повторился, как будто кто-то хотел войти.
Джардж подошел к двери в одном белье, и она услышала, как он сказал:
— Какого черта, который час?
Затем голос произнес:
— Ну-ка, не создавай мне проблем, Джардж Бокс. Мне нужна твоя жена, а не ты.
«Похоже на шерифа Дойла», — подумала Сэл, и ее охватил страх. Сам по себе Дойл ее не пугал, но он представлял собой деспотичную власть безжалостных людей, таких как Хорнбим. Она боялась Хорнбима.
Она встала с кровати и натянула платье через голову. Сунула ноги в туфли и плеснула водой в лицо. Затем подошла к двери.
Дойл был с констеблем, Регом Дэвидсоном.
— Какого дьявола вам двоим от меня надо? — спросила Сэл.
— Ты должна пойти с нами, — сказал Дойл.
— Я ничего плохого не сделала.
— Тебя обвиняют в сговоре.
— Но союз закрыт.
— Я ничего об этом не знаю.
— Кто меня обвинил?
— Олдермен Хорнбим.
Ее пробрала дрожь ужаса. Так вот что Хорнбим имел в виду, когда сказал: «Мой ответ вы получите завтра».
— Это нелепо, — сказала она, но это было не нелепо, а страшно.
Она надела пальто и вышла.
Дойл и Дэвидсон повели ее по холодным, темным улицам в центр города. Она с ужасом думала о возможных наказаниях, которые ей грозили: порка, колодки, тюрьма или каторжные работы. Женщин, приговоренных к каторжным работам, заставляли заниматься так называемой трепкой пеньки: двенадцать часов в день они били кувалдами по замоченной конопле, отделяя волокна от древесной сердцевины, чтобы из них можно было делать веревки. Это была изнурительная работа. Но она не понимала, как ее вообще могут признать виновной.
Она предполагала, что их ведут в дом Хорнбима, но, к ее удивлению, ее привели в особняк Уилла Риддика.
— Что мы здесь делаем? — спросила она.
— Сквайр Риддик мировой судья, — ответил Дойл.
Хорнбим был опасен, а Риддик был марионеткой в его руках. Что они задумали? Это было плохо.
В холле дома Риддика пахло табачным пеплом и пролитым вином. В углу на цепи сидел мастиф и лаял на них. Сэл с удивлением увидела там Колина Хеннесси, сидевшего на скамье, и со смущением вспомнила свой сон. Колина охранял констебль, Бен Крокетт.
— Это все из-за нашего вчерашнего визита к Хорнбиму, — сказала Сэл Колину.
— Я-то думал, мы выполняем то, о чем договорились суконщики, — ответил Колин.
— Так и было. — Сэл была не только напугана, но и сбита с толку. Она повернулась к Дойлу. — Очевидно, это Хорнбим велел вам нас арестовать.
— Он председатель мировых судей.
Это была правда. Дойл не виноват. Он всего лишь орудие.
Сэл села на скамью рядом с Колином.
— И что теперь? — спросила она Дойла.
— Ждем.
Ждать пришлось долго.
Дом постепенно просыпался. Угрюмый лакей почистил камин и сложил дрова для нового огня, но не зажег их. Альф Нэш доставил к парадной двери молоко и сливки. Сквозь грязное окно в холл просачивался дневной свет, а вместе с ним и звуки города: стук лошадиных копыт, грохот тележных колес по булыжнику и утренние приветствия мужчин и женщин, выходивших из домов и направлявшихся на работу.
Сэл почуяла запах жареного бекона и поняла, что сегодня еще ничего не ела и не пила. Но никто не предложил подкрепиться, даже шерифу.
Как раз когда часы где-то в доме пробили десять, появился Хорнбим. Угрюмый лакей впустил его. Он ничего не сказал тем, кто был в холле, а лишь последовал за лакеем наверх.
Однако через несколько минут лакей появился на верхней площадке лестницы и сказал:
— Ладно, поднимайтесь.
Лакей Риддика был настоящим болваном. Сэл подумала, не являются ли лакеи подобием своих хозяев, как собаки.
Они поднялись по лестнице, и их провели в большую гостиную. Комнату еще не убрали после вчерашних увеселений, и повсюду стояли немытые бокалы и кофейные чашки. Сэл подумала, что жена Риддика, дочь Хорнбима Дебора, похоже, не слишком-то повлияла на его образ жизни.
Сам Риддик сидел на стуле с прямой спинкой, в гражданской одежде и парике, хотя вид у него был такой, будто он еще не отошел от вчерашней попойки. Хорнбим сидел на диване, прямой и суровый. Между ними за небольшим столом с бумагой и чернилами расположился какой-то незнакомый Сэл мужчина, по-видимому, писарь.
— Шериф Дойл, назовите имена обвиняемых и суть обвинения, — сказал Риддик.
— Колин Хеннесси и Сара Бокс, оба фабричные рабочие из Кингсбриджа, обвиняются олдерменом Хорнбимом в сговоре, — произнес Дойл.
Писарь быстро заскрипел пером.
Сэл поняла, что все это тщательно разыграно, чтобы выглядеть как справедливый суд.
— Что обвиняемые скажут в ответ на обвинение? — спросил Риддик.
— Невиновен, — ответил Колин.
— Никакого сговора не было, — сказала Сэл. — Союз распущен. Мы выполняли волю суконщиков, а не вступали в заговор против них.
— Олдермен Хорнбим, каковы факты? — спросил Риддик.
Хорнбим заговорил совершенно безэмоциональным тоном:
— Бокс и Хеннесси пришли ко мне домой вчера около восьми часов вечера. Они заявили, что я купил новую большую чесальную машину и что мне нужно разрешение моих рабочих на ее установку. Они угрожали забастовкой в случае отказа.
— Что ж, на мой взгляд, они вступили в сговор с целью помешать торговле, что явно нарушает «Закон о союзах», — сказал Риддик.
— Нет, не нарушает, — возразила Сэл.
— Сэл Бокс, я знал тебя в Бэдфорде, когда ты была Сэл Клитроу, ты и тогда была смутьянкой.
— А ты был жестоким пьяницей. Но сейчас мы не в Бэдфорде, а в Кингсбридже, и у суконщиков Кингсбриджа есть соглашение с рабочими. Соглашение положило конец забастовке, и фабрики Хорнбима снова открылись. Но он не желает соблюдать это соглашение. Он как человек, что молит Господа о помощи, а после и в церковь не заглянет. Вчера вечером мы с Колином сказали ему, что он нарушает соглашение, и я добавила, что соблюдение соглашения является лучшим способом избежать забастовок. Это не угроза, а факт, а против фактов закона нет.
— Значит, вы признаете, что вступили в сговор, и признаете, что пытались вмешаться в дела олдермена Хорнбима.
— Когда говоришь глупцу, что он вредит сам себе, это вмешательство?
Уилл не ответил на этот вопрос.
— Я признаю вас обоих виновными, — сказал он. — И приговариваю к двум месяцам каторжных работ.
24
«Дорогой Спейд,
Ну вот я и в Нидерландах, пережил свой первый бой, все еще жив и не сильно ранен. Остальные новости сплошь плохие.
Собрали нас в Кентербери, и должен сказать, их собор даже больше нашего в Кингсбридже. Многие парни, как и я, перешли из ополчения, так что мы были в основном «зеленые», как тут говорят, то есть в настоящих боях не бывали. Ну, это продолжалось недолго.