— Просто скажи это, — я провожу рукой по волосам, приглаживая светлые пряди.
— Ронан. Если ты действительно намереваешься охотиться на вторгшихся фейри, ты отпугнешь их шумом, или это была просто байка, которую ты рассказал отцу, чтобы он занервничал? — проворчала Имоджен.
— Напомни мне, сколько фейри мы убили за последний месяц? — небрежно говорю я, поднимая бровь. — И ты все еще сомневаешься, серьезно ли я настроен?
Вокруг нас раздается еще больше стука копыт, когда остальные подъезжают.
— За последний месяц мы убили десять низших зверей, — кричит Оуэн, пока его лошадь пританцовывает. Мужчина настолько огромный, что его скакун выглядит как миниатюра. У обоих каштановые гривы. — Две собаки Ку Ши, тролль, три сприггана, эльф и три гоблина.
— Мне не понравилось убивать того водяного духа. Он казался безобидным, — ворчит Финбар, стряхивая пыль со своего изумрудно-зеленого стеганого плаща, на котором пришиты железные диски. Это униформа стражи Протектората Эплшилд, которую мы все носим.
— Поверь мне, когда я говорю, что безобидных фейри не бывает, — Имоджен поворачивает лошадь, чтобы посмотреть на Финбара.
Он пожимает плечами.
— Тебе ли не знать.
Из всех нас Имоджен — единственная, кто побывал в Ином мире. Паломничество в страны фейри и возвращение с частичкой их магии, восстанавливающей наши истощающиеся запасы — высшая честь. Мужчинам не разрешается проходить через порталы, соединяющие миры, а большинство женщин не осмелились бы этого сделать.
Мы медленно скачем по дороге, когда Хендрик догоняет нас и занимает место рядом со мной, тяжело дыша. Он сразу же проводит пальцами по своим темным волнистым волосам, искусно укладывая пряди, которые от солнца приобрели золотистый оттенок. У него оливковая кожа и темно-карие глаза южной аристократии, региона, откуда родом его мать. На его губах всегда играет легкая улыбка. Хендрик поднимает брови, заметив мой пристальный взгляд.
— Любуешься тихой сельской местностью, Хендрик? Собираешься устроить пикник? — дразню я, не в силах сдержать улыбку, которая расплывается на моих губах.
Он смотрит на меня с невозмутимым выражением лица.
— Ха-ха, очень смешно. С вами, сумасшедшими ублюдками, носящимися вокруг, уже не так тихо.
Другие охранники разражаются возмущенным смехом. Никто из них не мог так разговаривать со мной в замке без последствий, даже Хендрик, будучи дворянином низшего ранга. Тем более, если бы мой отец это услышал. Он слишком придирчив в вопросах уважения и положения. Еще одна причина, по которой я люблю сбегать. Моя улыбка становится еще шире.
— Кроме того, я может и еду медленнее тебя, но давай не будем забывать, что именно я убил здесь больше всех, — Хендрик ударяет кулаком по груди.
— Убил больше всех! — кричит Бреа позади нас, и гневный румянец покрывает ее невероятно бледную кожу щек и доходит до белокурой линии волос. — Когда ты успел?
Хендрик поворачивается в своем седле.
— Вчера я нанес смертельный удар тому троллю.
— Это не считается, — парирует Финбар.
Хендрик резко поворачивается в седле. — Что значит, не считается?
— Бреа, Даван и Оуэн уже ослабили фейри-чудовище. Он был практически мертв, когда твой клинок пронзил его горло.
— Но он не был мертв, — возражает Хендрик. — Мой клинок положил конец его жизни, так что это я его убил! Он отходит от меня, чтобы продолжить спор с остальными. С другой стороны от меня, Имоджен закатывает глаза.
— Это же дальняя сторона Мистического Леса, верно? — я указываю на край леса, покрывающего гору со сланцевыми склонами. — Здесь мы должны найти трещины, которые открылись в завесе между мирами.
Имоджен кивает, пока остальные стражники продолжают спорить за нашими спинами.
— Да, этом лесу обитают фейри, которые потерялись, путешествуя между мирами. Лучшее место для входа на лошади находится всего в нескольких милях отсюда. Я могу провести вас в места, которые больше всего пострадали в прошлом цикле.
— Нет, пока нет, — я барабаню пальцами по седлу. — Я хочу объехать все поселения в этой области, чтобы убедиться, что они не страдают от зверей, которые, возможно, спустились с гор.
— Как с Ку Ши в позапрошлом цикле, — Имоджен кивает головой охраннику позади нас. — Им не понравится такая задержка.
Я пожимаю плечами.
— Пусть смирятся. Наша добыча не исчезнет, если мы проведем несколько дней в деревнях, проводя быстрые проверки. Ты увидишь, как скоро они перестанут жаловаться, когда я куплю им выпивку в местных тавернах.
Я оглядываюсь на своих людей, их лица покраснели от возбуждения и расплылись в улыбках.
Оуэн поднимает свои мясистые руки в знак мнимой капитуляции.
— Ладно, Хендрик, ты победил! Забирай себе титул самого лучшего убийцы. Посмотрим, как я его у тебя отниму в следующем бою. Ты ноешь и стонешь хуже женщины.
Бреа бросает в него вещи из своей седельной сумки, и Алани присоединяется к ней. Оуэн смеется, получив желаемую реакцию, пока натиск не заставляет его поднять руки.
— Эй, эй! Нам нужны эти вещи! — кричит Оуэн.
— Да, нужны, — вступаю я. — Оуэн, не забудь остановиться и забрать их, — я подмигиваю Бреа и Алани.
— Почему я? — ворчит он, останавливая своего скакуна и спускаясь на дорогу.
— Нет смысла спорить, — перебиваю я. — К тому времени, как трещины закроются и все вторгшиеся фейри будут мертвы, у меня будет самый высокий счет убитых, — говорю я, и все стонут.
Бреа бросает в меня яблоко, но я ловлю его в воздухе и откусываю кусочек сочной мякоти. Оно хрустящее и сладкое, сорванное посреди зимы в наших тепличных садах, возведённых высшими фейри, когда они ещё бродили по этим землям столетия назад, и до сих пор поддерживаемых магией.
— Неприлично для знати разъезжать по дикой местности в поисках фейри, — говорит Хендрик в нос, подражая моему отцу. — Грязную работу по охоте следует оставлять для низших сословий! Что, если на твоем красивом лице останется заметный шрам или, что еще хуже, грязь на ботинках?
Все смеются, и я поворачиваюсь к своему другу детства.
— Ты знаешь, что это относится и к тебе?
— Правда, Ронан, — продолжает он тем же голосом. — Совершенно невежливо с твоей стороны вовлекать других дворян в свои глупости, даже если они настолько низкого положения, что практически крестьяне, как этот Хендрик, — он машет рукой, указывая на себя.
Имущество его семьи — это всего лишь небольшой особняк и одна ферма, но это никогда не смущало его.
Я качаю головой, но не могу сдержать смех. Открываю рот, чтобы ответить, но мысль улетучивается из головы, когда Имоджен хватает меня за руку, впиваясь пальцами в мою плоть.
— Смотри! — кричит она.
Тонкие струйки черного дыма поднимаются за поворотом дороги, почти полностью скрытые скалистым подножием горы. Его слишком много, чтобы он исходил из труб небольших деревень в этих краях. Вкус пепла покрывает мой язык — горький и терпкий.
Мы замолкаем, когда я увожу нашу группу с дороги на луга, чтобы продвигаться незаметно, но это не имеет значения. Здесь не осталось ни одной живой души. Два десятка зданий превратились в дымящиеся руины. Каждое из них обрушилось и превратилось в уголь и почерневшие балки.
Кровь размазана повсюду, покрывая каждый сантиметр каменной дороги и рыночной площади, замазывая все еще стоящие каменные стены и образуя огромный след, уходящий из деревни.
Чтобы выкачать столько крови из мертвого тела, нужно приложить огромные усилия, и следы этой работы очевидны. Здесь нет ни одного целого человеческого тела, только отрезанные конечности и части тел, разбросанные по периметру, некоторые из них со следами зубов. Даже животные не уцелели. Повсюду видны маленькие отпечатки рук, а стены испачканы кровью.
Я никогда раньше не слышал такой тишины. Птицы не поют и не клюют мясо. Не слышно ни одной бегающей крысы.
При виде этого зрелища и от зловония у меня сильно скручивает живот, и в горле поднимается желудочный сок, но я держусь. Эта находка — мой худший кошмар. Именно поэтому я покинул замок Эплшилд с отрядом своих лучших стражников, чтобы охотиться на фейри.