Я вздохнула.
Ушел и ушел. Ладно хоть демона своего утащил.
Все это время в семье была какая-то гнетущая атмосфера того, что мы сидим и ожидаем самого страшного.
Я ещё не понимала, чего именно, но от этого все равно противно сжималось все внутри.
Ближе к вечеру, когда Аня убежала с подружками в парк, а Тимур ходил, страдал с тем, что его не взяли, мой мобильник завибрировал, увидев телефон матери, я в неудовольствии поджала губы и покачала головой, зная, что сейчас опять начнутся разговоры о том, что я неблагодарная дочь и планирую ли я как-то их содержатьина пенсии…
И можно было бы избежать разговора, тупо не взяв трубку, но она же приедет. Ради такого она точно приедет. Ради внуков, не приехала, но ради такого разговора обязательно.
Я смахнула стрелку вызова и прижала плечом мобильник к уху.
— Алло…
— Ну, здравствуй, Полин,— бодро отозвалась мать. Я, заглянув в детскую к Матвею, улыбнулась, няня, стояла, перебирала постиранные вещи. Матвей лежал на коврике и лупил ладошкой по водному шарику.
— Я знаешь, что звоню? Я ведь разговаривала со свахой, — выдохнула мать, и я закатила глаза.
— Что, какие-то новые новости?
— Да все те же. Оказывается, Руслан приезжал с тобой поговорить, только вот ты его развернула.
— А ты на что надеялась? — Спросила я и, прикрыв дверь детской, медленно пошла в сторону бывшего кабинета Руслана. Если честно, он и сейчас там до сих пор был, но поскольку в нём никто не работал, я его называла бывшим.
Открыв дверь, я качнулась в сторону дивана, который стоял вдоль стены, и присела на него, поджав под себя ноги.
— Ну, я бы хотела, чтобы вы все-таки договорились и помирились, потому что, знаешь, это тоже никуда не годится. Давай, Полин, будем объективными. Кому ты с тремя детьми нужна. Вот объясни мне, ты что, надеешься прыгнуть в какой-то последний поезд?
Я вообще ни на что не надеялась.
Я не считала, что мне нужно искать какого-то другого мужчину, который с радостью примет моих троих детей. Но матери этого было, конечно, не объяснить.
— Или что ты считаешь? Что один раз удачно выскочила замуж, тебе и второй раз так повезёт? Нет, Полиночка, не повезёт. Давай будем объективными. Первый раз ты выскакивала замуж в восемнадцать лет, а сейчас дай боже, ты на двадцать лет старше. Поэтому включи хоть раз голову и оцени все перспективы. Ну кому ты нужна с тремя детьми? Кого ты найдёшь? Охламона какого-то, который будет пролёживать диван, но зато как бы мужик в доме есть или что надеешься отхватить какого-нибудь альфонса, который позарится на деньги Руслана, которые ты собираешься наверняка отсудить у него в разводе? Нет, Полин, так не бывает. Давай становись взрослой, хватит сопли на кулак мотать. Выключай свою ранимую девочку-старшеклассницу и бери жизнь в свои руки. Звони Руслану и мирись с ним, ещё не хватало, чтобы какой-то чужой мужик твоих детей воспитывал, лупил Тимура с Матвеем, а пока ты не видишь Аньке задницу лапал. Нет уж, спасибо, насмотрелась я таких передач, вон мужское и женское, чего только не бывает. Так что не занимайся глупостями, позвони Руслану и проси у него прощения, А то, видит Бог, приеду и за космы оттаскаю, вот, честное слово
Глава 20
Я зажала переносицу пальцами и тяжело вздохнула.
— Господи, какую же чушь ты несёшь, — выдохнула я матери в трубку, — ты вот вообще откуда такие вещи находишь, пожалуйста, не надо мне сейчас рассказывать, что ты по телевизору что-то увидела, и тебе какая-то подруга это все рассказала потому что это все прекрасно сработано и написано их сценаристами. Этим занимаются люди, они создают общественный резонанс, а ты сидишь во все это веришь и примеряешь ещё на меня. Это первое. И второе, с чего ты взяла, что мне нужен какой-то другой мужик.
— Вот раз никакой дружик другой мужик не нужен, поэтому нечего здесь щеки раздувать. Собирайся и иди на поклон к Руслану.
— Нет, ты не поняла, — прошипела я и поправила шорты, которые перекрутились на левом бедре. Каждый разговор с матерью был похож на состояние холодной войны никто никогда не высказывал претензии в открытую. С матерью необходимо было, как с игрой в шахматы продумывать на тридцать три шага вперёд. Я уставала от этого общения, и вот, спустя время, когда я сидела и давилась слезами после ухода Руслана, я все понять не могла, как же так получилось, что я чуть ли не сразу после школы была готова выйти замуж?
А вот так вот оно, видимо, и получилось, что я была готова хоть к черту на рога идти, только бы свалить из-под материнской опеки.
Нет, я любила свою мать, как любой ребёнок любит своего родителя. Но, находясь во взрослом здравом возрасте, я понимала, что психология у мамы очень однобокая. И вот со своими детьми я себе такого никогда не позволяла.
Я не позволяла себе обесценивать поступки, чувства, страхи, боли детей. Я никогда себе не позволила бы если моего ребёнка где-то там обидели упереть руки в бока и сказать «сама виновата, надо уметь держать удар».
Нет, как моя мама, я никогда бы так не поступила. И Аня тому прекрасный пример: мне не нужно было ничьё одобрение в вопросе того, что мой ребёнок страдал и обидчик остался безнаказанным, нет, и уж тем более я никогда бы не стала высмеивать таланты своего среднего сына, который на самом деле, может быть, сейчас просто показывал эти таланты, находясь в любознательном возрасте, Тимур просто офигенно круто умудрялся конструировать и строить. У него все игрушки были из этой серии, да, господи, на последний новый год ему подарили самый здоровый лего набор, но я никогда, даже когда наступала на эти лего, не посмела рявкнуть и сказать, что Тимур занимается херней, в то время как любой кружок, любой, любое внеклассное занятие оспаривалось моей матерью с такой яростью, что проще было вообще не поднимать эту тему. Когда я захотела пойти в художку, на меня сначала наорали, что это дорого, и здесь я могу понять, потому что мы не жили богато, но потом мне следом вывалили, что я бесталанная, я не умею держать кисточку в руках, и вообще, чему меня там могут научить. Была б своя голова на плечах, сама бы научилась по книжкам из библиотеки.
И вот во взрослом возрасте, глядя вот на это поведение своей матери, я не могла с ней контактировать нормально, тем более разговаривать в ключе того, что нужен мне кто-то там после развода или не нужен.
Единственное, чего я хотела, чтобы она перестала давить на меня со своими глупыми требованиями.
— Ты вообще не понимаешь, мне никакой мужчина не нужен. Если ты считаешь, что я, не успев развестись с мужем, пошла, задрав юбку, искать себе нового спонсора, то ты глубоко ошибаешься. Мне мои дети важнее, и уж поверь, поступать как настоящая кукушка, я не собираюсь. И не считай, что ты мне делаешь большое одолжение своими звонками и постоянными требованиями помириться с Русланом. Нет, мам, ты делаешь только хуже.
— А раз ты не собираешься никакого мужика другого заводить, на что ты ещё надеешься? — начала заводиться мать.
Мне впервые за долгое время, за то моё состояние вечного нейтралитета, которое я старалась поддерживать в отношениях с мамой, стало плевать…
Вот плевать на все, что она думает, что она говорит, поэтому я, наверное, очумев от собственной безнаказанности, от какого-то лихого пьянящего счастья полученного только этим признанием, выдохнула.
— Ну уж явно не буду ходить и просить у тебя денег с протянутой рукой. И да, к вопросу того, что буду ли я кого-либо содержать на пенсии. У меня встречные, как бы предложения. А ты когда от меня муж ушёл, ладно, не деньгами вот вообще без претензий, ты хоть раз приехала? Ты хоть раз спросила, как у тебя младший внук спит? Что у тебя старшая внучка делает? Чем занимался средний внук? То есть мне просто вот интересна твоя логика. Неужели ты считаешь, что после такого отношения ко мне, к моим детям, у меня ещё сохранятся какие-то тёплые чувства к тому, чтобы проявить поддержку тебе в старости.