Увы, усердные служанки, проявив чересчур рвения, открыли кабинет и оба ящика раньше времени. И вот уже Леннокс вынужденно завершил расследование, не найдя улик, а мне пришлось на время приостановить свои эксперименты с даром.
В прошлой жизни такие упражнения давались мне гораздо легче после первого же проявления дара. Сейчас же неудачи угнетали. Раздосадованная, я решила сосредоточиться на других методах самозащиты. Я прекрасно осознавала, что в бою не смогу победить обученного рыцаря или любого другого мужчину, но собиралась хотя бы оказать сопротивление — или, в худшем случае, создать максимум неудобств тому, кто решится причинить мне вред.
Как же я обожала тренировки с сэром Алдретом. Убедить Леннокса поддержать меня в строительстве тренировочного плаца оказалось несложно — этот проект не бил по казне так больно, как странные утечки средств в прошлом, о которых всё чаще докладывал господин Хоффман.
Гораздо сложнее было убедить сэра Алдрета, что люди в округе должны не просто уметь прятаться при нападении, но знать, как действовать, а лучшие из них — должны быть подготовлены к сражению. Я думала о будущем. О возможной угрозе с Диких земель. О чужих армиях, что однажды могут пересечь наши границы.
Сэр Алдред же был человеком практичным: его волновали патрули на дорогах, порядок в селах, снижение преступности. С этой целью мы и начали тренировки юношей — как из города, так и из деревень.
Многие из них раньше перебивались сдельной работой, а порой — и воровством. Но здесь они получали возможность заработать за честный труд. За старание. За учебу. Несколько часов на плацу — и в кармане монета.
Такой подход пришёлся по вкусу многим. А когда я — герцогиня — впервые появилась на плацу в тренировочном костюме, с мечом в руках, никто не осмелился смеяться. Кто-то, возможно, отнёсся с лёгким недоверием. Но большинство решило: я лично проверяю то, за что заплатила.
Следующая трудность заключалась в том, что со мной все отказывались заниматься.
Сражаться с девушкой? Позор. Проиграть знатной даме? Ещё больший позор. А победить герцогиню? Вдруг кто-то решит, что это неуважение, и последует наказание.
После двух недель изнурительных тренировок с деревянным чучелом и стеной, которая не огрызается в ответ, я не выдержала таких тренировок. Ранним утром я направилась прямо к сэру Алдреду. Без церемоний.
Я рассказала ему о страхах любой молодой леди. О том, как часто мне приходилось путешествовать с минимальным сопровождением. О том, как я любила выбираться в город тайно, вместе с Эвой и Ленноксом, в простой одежде. И, наконец, о своем самом глубинном страхе — перед Стеной. Той, за которой начинались Дикие Земли. И он согласился заниматься со мной лично.
Сначала он только защищался. Лёгкие уклонения, ленивые парирования, будто отмахивался от назойливой мухи. Но с каждой новой тренировкой что-то менялось. Он начинал видеть во мне соперника, слабого, но соперника. И вскоре я получила первые ответные выпады, потом его удары стали точнее, а глаза — сосредоточеннее.
Этот поединок стал одним из лучших в моей практике. Я была на пределе — измотанная, покрытая потом, с горящими от напряжения мышцами. Но внутри меня жила уверенность: сегодня я смогу. Хитростью, скоростью, упорством — пусть всего на один удар, но я достану сэра Алдреда.
Я нападала снова и снова, с расчетом, с азартом. И впервые он начал отвечать. По-настоящему. Не щадя меня, не играя. Он двигался быстро, точно, опасно. Я чувствовала, что приближаюсь к своему моменту.
Меч тяжело давил на плечо, каждая атака отзывалась глухой болью в запястье, но я продолжала. Скорость — моё единственное оружие. И я пользовалась им до последнего вздоха.
Шум вокруг — выкрики, смешки, тяжелое дыхание зрителей — я ни на что не обращала внимание. Остались только я, меч, и сэр Алдред. Я была сосредоточена как никогда. И верила: сегодня я буду гордиться собой.
Всё шло хорошо. До того самого мгновения, когда я услышала голос. Голос, который согласно всем моим ожиданиям, не должен был прозвучать здесь. Ни сегодня. Это был голос герцога, моего дорогого мужа, который даже не предупредил о своем приезде. И голос его был холодным и насмешливым. Узнаваемым до дрожи.
***
После поединка, свидетелем которого стал герцог, я брела к замку, поникшая и уставшая, но все еще чувствовала на себе взгляд герцога — тяжёлый, обжигающий, как полуденное солнце над обнажённой кожей. Он не отводил глаз, и мне приходилось идти прямо, с расправленными плечами, будто его взгляд — это копья, вонзающиеся мне в спину. Я дрожала, но не дала себе ни малейшей слабости. Ни на лице, ни в голосе, ни в шагах. Я знала: если оступлюсь — проиграю.
Пока мужчины обсуждали произошедшее на тренировочной арене, я успела отдать Эве чёткие приказы. Слуги должны были выстроиться у главного двора, знамена — подняты, флейтист и барабанщики — занять свои места. Герцог должен был въехать в замок как хозяин, пусть даже он давно не был тут и заранее не написал. И если он надеялся застать меня в растерянности — то просчитался.
Я не переодевалась. Мой кожаный жилет всё ещё был затянут на груди, тренировочные сапоги в пыли, волосы рассыпались по плечам. Я чувствовала себя как воин, а не как покорная жена — и пусть будет так.
Леннокс, сдерживая лёгкую хромоту от быстрой погони за мной, уже строил юношей вдоль каменной дорожки. Лучшие из них — рыцари сэра Алдреда и те, кого мы обучали — держали мечи остриём вниз, как полагается при встрече господина. Остальные, кто едва умел держать клинок, стояли поодаль. Я отметила, как один из них — тот, что вчера боялся даже деревянного меча — выпрямился с удивительным достоинством. Вера в дело делает из мальчиков мужчин.
Музыка заиграла. Тихо, но узнаваемо. Старый марш дома моего мужа, мелодия, которую я слышала в один из первых дней своей новой жизни, в городском доме герцога.
Когда ворота раскрылись, и колонна всадников въехала под звон шпор и ритм барабанов, я стояла на верхней ступени лестницы. Высоко, прямо, одна. Позади, в тени колонн, затаились гости и обитатели замка — герцогиня-мать, леди Лиззи, Ариана и Филипп. Я слышала, как мать герцога шепчет вдовствующей баронессе Кринс. — Это непристойно… где же её платье? — Это дерзко, — прошептала Ариана, и голос её был не то с возмущением, не то с восхищением и интересом. — Это... привлекательно и …— хотел было сказать Филипп, но Лиззи пихнула его локтем в бок. Умная девочка..
Герцог спешился. Его взгляд сначала скользнул по плацу, по гвардейцам, потом по слугам, юношам, и, наконец, поднялся ко мне. Он не улыбался. Он даже не хмурился. Он просто смотрел. Долго. Изучающе. Он не знал, как ко мне относиться. И это давало мне преимущество.
Я не кивнула. Не склонила головы. Я просто стояла.
Слуги поднесли хлеб, соль и воду — старинный обычай, почти забытый. А я, всё так же стоя, бросила короткий приказ: — Проведите рыцарей к восточному крылу. Пускай отдохнут. Подайте горячую пищу, баню и вино. Крепленое.
— Приветствую вас дома, милорд! — я сделала легкий реверанс в сторону мужа, не отрывая взгляда от его глаз.
Коридор стражи и слуг слегка завибрировал от приглушённого приветствия. Герцог почтительно кивнул мне и взял мою руку, нежно держа за пальцы. Я намеренно не посмотрела в сторону леди Лиззи. Хотя чувствовала, как её взгляд скользил от меня к герцогу, изучая нас. А герцог поздоровался с ней легким поклоном головы. Наверное, герцог рад встрече со «старыми» друзьями.
Я повернулась и пошла внутрь. Спокойно. Не торопясь. Я чувствовала: он идёт за мной.
— Ваши покои будут готовы с минуты на минуту, — произнесла я ровным голосом, будто это был наш обычный вечер, и я просто исполняла супружеский долг, как и положено доброй жене.
— И какие же покои выделила мне госпожа? — спросил он, легко догоняя меня в коридоре, где каменные стены хранили тишину, как исповедь.
— Те, что положены вам по праву, — не оборачиваясь, я говорила чётко, шаг за шагом приближаясь к лестнице. — Рядом с покоями вашей жены. Или вы предпочли бы иные? Соседство с... близкими друзьями, с которыми вы прожили многое и храните память о прошлом ? — процитировала я вдовствующую герцогиню, рассказывающую мне, как дорога Лиззи им обоим.