Она задержалась в ванной, и когда вернулась в гостиную, все уже сидели за столом и разливали вино. Хозяйка половой тряпкой вытирала мокрые следы на паркете. Анна слегка прищурилась, разыскивая свое место.
— Сюда пожалуйте! — хлопнул рукой по стулу Хорен. — Сюда!
— Будь осторожен! — глянув на него, сказал Григорян. — Ее супруг не меньший разбойник… — Он положил руку на плечо Баграта. Все засмеялись.
— Да я с его супругой еще и словом не перекинулся, — сказал Хорен и повернулся к Анне: — Знаете, какой снег валит! Какой снег!..
От голоса Хорена, от взгляда ли его — а может, это залетевшая в окно снежинка коснулась Анны, — по ее телу пробежала какая-то приятная дрожь.
Хорен налил в два больших бокала вина, чуть пошатываясь, подошел к Баграту, протянул ему один бокал.
— Это тебе. А теперь слушайте все. Атаман Хорен пьет за здоровье атамана Баграта. А Баграт за Хорена. На этом — квиты. Разбою — конец! Переходим к мирному строительству. Туш!
Под смех и аплодисменты, под звуки гитары Хорен до дна выпил свой бокал, со стуком поставил его на стол, вернулся на свое место и с аппетитом принялся есть.
Баграт все еще с авторучкой в руке ждал, когда уляжется шум, чтоб закончить столь важный разговор с руководителем. Пить ему не хотелось, но, поскольку все смотрели на него, пришлось выпить. Он осушил бокал, чуть не закашлялся, но, застыдившись, сдержал себя и взглянул на бумажную салфетку, испещренную кривыми линиями.
Несколько пар встали из-за стола, начали танцевать.
Анна не поняла, в шутку или всерьез сказал своей веснушчатой соседке юноша, сидящий напротив:
— Хочешь, полчаса буду держать на стуле стойку? Хочешь?
Она видела, как белокурый юноша, положив руку на плечо черноглазой девушке, поигрывал ее локоном; видела, как гитарист, перебирая струны пальцами, касался губами сидящей рядом красавицы, нашептывал что-то и как красавица то заливалась смехом, то напряженно вслушивалась в его слова…
Анна взгрустнула. Глубоко вздохнув, она поднесла к губам рюмку с коньяком.
Было заметно, что приятелям Григоряна и их женам не совсем по душе этот веселый шум, музыка и праздничная суета. Они хотели бы за тихой и мирной беседой попить чаю и распрощаться, довольные друг другом, но прибытие новых гостей, что вначале развлекло их, теперь стесняло, и они колебались: уйти сразу или побыть еще — из приличия. Наконец лысый не выдержал:
— Пусть молодежь веселится, не будем мешать…
Григорян и Баграт проводили их, вернулись, о чем-то переговариваясь, собрали со стола исписанные салфетки и удалились в кабинет Григоряна. Хозяйка с подносом в руках приводила в порядок стол. Анна подумала было помочь хозяйке, но с места не двинулась. Магнитофон пел голосом Тома Джонса. Том Джонс конечно же знал Анну, и эта его песня конечно же была об Анне: чуть печальная, чуть задумчивая и хмельная. Анна медленно подняла рюмку, сделала еще глоток.
— Пьешь?
Хорен…
Не поняла Анна, отчего всколыхнулось сердце. Улыбнулась грустно, хотела что-то сказать, но тут чья-то твердая рука схватила под столом ее руку и сжала крепко и жестко. Анна вздрогнула, попыталась выпростать руку, но та рука была сильная, властная и уверенная.
«Спокойно!» — приказала себе Анна, желая утихомирить охватившее ее волнение, и попыталась вспомнить что-то такое, что смогло бы успокоить ее, и, с чего бы это? — вспомнила задачку о бассейне: «Так, бассейн имеет две трубы…»
Но вот из трубы льется на ладонь Анны горячая вода, согревает ее всю, и это тепло переполняет сердце, останавливает дыхание.
— Пусти, — прошептала Анна, сделала еще одну слабую попытку высвободить руку и уже не нашла сил противиться этому прикосновению. Потом — она и сама не поняла как, оказалась среди танцующих напротив Хорена. Том Джонс танцевал шейк. От топота танцующих содрогался пол, покачивалась хрустальная люстра под потолком, и пальцы какого-то юноши легко и быстро бегали по черно-белым клавишам пианино…
Анна, которая ни разу в жизни не танцевала шейк, сейчас всецело принадлежала бешеному ритму танца. Как и остальные, она умело управляла своим гибким телом, трясла годовой, разбросав по плечам волосы, улыбалась Хорену, и все это казалось ей сказкой.
— Твои глаза сводят с ума…
Во сне ли услышала Анна голос Хорена? Пьян ли был Хорен, шатался ли он или ей это только показалось?.. И, словно желая рассеять иллюзию, Анна еще сильнее забилась в танце, и движения ее стали нервными и истеричными…
* * *К утру снег прекратился. Баграт и Анна шли по безлюдным улицам. Было тихо. Только снег скрипел у них под ногами. Со двора жилого здания громко залаяла собака. Они прошли мимо, но собачий лай все преследовал их. Когда дошли до цирка, Баграт наконец очнулся от мыслей и нарушил молчание:
— Как здорово все получилось, а? Григорян сказал, что я могу защититься. Невероятно здорово!..
Анна медленно отпустила руку мужа, чуть приотстала, потом вдруг прижала ладони к лицу и зарыдала. И когда растерявшийся Баграт попытался оторвать ее руки от лица, Анна обняла мужа и, обливаясь слезами, начала целовать, целовать, целовать его…
ОТ ЗАРИ ДО ЗАРИ
Перевод М. Мазманян
«И стоит ради одной стекляшки столько крови портить…» — подумал снова Роланд Сарибекович, устремив взгляд в одну точку, медленно покачал головой и, шумно фыркнув, выпустил из ноздрей густой сигаретный дым. Шофер краем глаза глянул на него и понял, что настроение у начальника неважнецкое.
«Разбил, ну и черт с ней, мало у тебя этого добра?..»
Он вспомнил помятое лицо жены, ее вздувшуюся от напряжения голубую жилку на шее.
— Сто раз говорила, выпил, помой, поставь на место…
Из-под расстегнутого халата выпячивался толстый живот, обтянутый зеленой комбинацией.
Он, брезгливо морщась, все повторял: «Вместо того чтобы о стекляшках думать, последила бы лучше за собой, раздалась, поперек себя толще…»