— У меня нет подарка для тебя.
— Я и не ждал. Не обольщайся — это не так уж и увлекательно. — Я преуменьшаю значение, защищаясь от неприятия.
Наблюдаю, как девушка осторожно снимает крышку квадратной коробки. Берет находящийся внутри предмет и поднимает его за шелковистую ленту, чтобы он висел над столом, между нами.
— Наше первое Рождество? — читает она, поднимая взгляд. — О, это так мило, Роман. Спасибо.
— Я... э-э... дарю его тебе не просто так.
Она наклоняет голову, ожидая дальнейших объяснений.
— Очевидно, что это в честь нашего первого Рождества, так как оно уже скоро, но я также хотел... — Я делаю глоток воды, чтобы смочить внезапно пересохшее горло. — Я хотел спросить тебя... — Черт. Звучит так, будто я пытаюсь сделать ей предложение руки и сердца, хотя на самом деле я хочу сказать: — Ты будешь моей девушкой? Я знаю, что это наше первое свидание, но мы уже сделали несколько вещей не по правилам, и я уже знаю, что у меня есть к тебе чувства.
Это совсем не та речь, которую я готовил вчера, отрепетировав ее перед зеркалом в ванной не менее десятка раз.
— Я знаю, что ты изначально не была заинтересована в свиданиях из-за перерыва от парней, и ты не так долго была одинока, но иногда... — Я прочищаю горло. — Когда ты знаешь, ты знаешь. — По крайней мере, так мне всегда говорила моя бабушка. Доверяй своей интуиции, она никогда не ошибается.
— Ты прав, — наконец говорит она, откладывая украшение на льняную скатерть. — Когда я рассталась с сам-знаешь-кем, меня не интересовали свидания, но это потому, что я думала, что все парни будут относиться ко мне так же, как он и парни до него. Почему? Потому что я всегда встречаюсь с одним и тем же типом мужчин. Не специально, а потому что именно такие меня окружают. — Она берет кусок хлеба из корзины, которую только что принес официант, и намазывает его небольшим кусочком масла. — Теперь я понимаю, как ошибалась.
— Ошибалась? В чем?
— В моем очень коротком перерыве в отношениях с мужчинами. Это было глупо. Мне не нужно было от них отказываться. А просто нужно было найти подходящего. — Слова сопровождаются улыбкой. — Я бы не была здесь с тобой, если бы думала, что хочу быть одна... Я бы так с тобой не поступила. — Лилли изящно откусывает кусочек хлеба и медленно жует. — Это так вкусно.
Она все еще не ответила на мой вопрос.
Чтобы не спрашивать снова, я тоже засовываю в рот немного хлеба. Он чувствуется как кусок картона, почти застревая у меня в горле.
— Я думаю, что... да. Я бы хотела попробовать стать твоей девушкой. Мы ведь можем это обозначить, правда? Пока только начинаем встречаться? — Снова жевание и глотание. Тогда у нас не будет путаницы потом. Не придется беспокоиться о «разговоре». — Она использует воздушные кавычки. — Да. Я хочу быть твоей девушкой и буду горда тем, что встречаюсь с тобой.
Горда тем, что встречается со мной?
Я выпрямляюсь на своем месте, когда к столу возвращается официант.
— Отмечаете сегодня что-нибудь особенное?
Мы с Лилли обмениваемся взглядами.
— Эм, да. — Мои слова звучат не так четко, как я привык говорить, но, наверное, мне стоит привыкнуть к тому, что она лишает меня дара речи. — Мы празднуем наши новые отношения.
ЭПИЛОГ
РОМАН
— Дорогой, я должна тебе кое-что передать. Возьми это и положи в карман.
Прежде чем успеваю спросить, что она делает, мама расстегивает карман моей куртки, и я успеваю заметить ярко-красную вспышку, когда она что-то туда сует.
— Я бы отдала их Лилли, но не хочу ее смущать. Просто положи их в ее сумку перед отъездом, и она ничего не заметит.
— Что это?
Я достаю это, но останавливаюсь, когда мама говорит:
— Трусики Лилли. Должно быть, она оставила их после Дня благодарения, и я не собираюсь спрашивать, что они делали на полу.
— О боже! — Я быстро запихиваю их обратно в карман, насколько это возможно. — Это не... мы не...
То есть... да, мы дурачились, но проникновения не было, если не считать языков и пальцев.
— Надеюсь, что нет... не под моей крышей, — заявляет мама, раздувая ноздри. — Но я скажу так: приятно видеть, что ты ведешь себя как нормальный двадцатидвухлетний парень, и приятно видеть, что ты веселишься. Мы с папой беспокоились, что ты слишком серьезно относишься к учебе, чтобы позволить себе влюбиться в таком юном возрасте.
Влюбиться?
Так вот что это такое?
— Спасибо?
— Я серьезно!
В этот момент на кухню входит тетя Миртл в свободном шелковом платье яркой расцветки, ярко-розовых комнатных туфлях на ногах и такого же цвета боа.
— В спальне Романа должно быть было весело.
Мама остолбенела.
— Роман!
— Мама, в моей спальне ничего не было, клянусь! — Ну, ничего, кроме орального секса. Это считается за «ничего»?
Она не поймет, что мы с Лилли занимаемся этим, чтобы я не так быстро кончал, когда займемся настоящим сексом.
Тетя Миртл тихонько напевает, копошась на кухне, делая вид, что не замечает нас, и заваривая себе Nespresso, как будто она из поколения Z.
— Джек просил узнать, есть ли у нас «Фритос», — сообщает она, поворачиваясь к нам. — Я знала, что пришла сюда не просто так.
Мама кивает.
— Да, я купила ему «Фритос».
Мои друзья сейчас в гостиной дома моих родителей, что стало привычным со Дня благодарения. Джек любит проводить здесь время так же сильно, как моя мама любит его присутствие, думаю, это немного напоминает ему о доме. Поэтому почти каждые выходные, если ни у кого из нас четверых нет планов, мы приезжаем сюда.
Это не самое лучшее место для тусовок, но кто я такой, чтобы отказывать моему новому другу в семье вдали от его семьи?
С тех пор как мы в последний раз проводили здесь время, произошло столько всего.
В конце футбольного сезона Лилли покинула команду поддержки. С тех пор она работает волонтером в местной танцевальной академии и ведет занятия для начинающих. Ей это нравится, она меньше нервничает и наконец-то может заниматься тем, что любит больше всего, но без ущерба для своего рассудка.
Злились ли ее родители?
Безусловно.
Перестала ли Лилли беспокоиться о том, что они думают? По большей части. Их мнение укоренилось в ней с самого