О Москве 1930-х Варлам Шаламов писал: «Москва 30-х годов была городом страшным… Бесконечные очереди в магазинах, талоны и карточки… магазин на Тверской, где не было очереди. Я зашел: пустые полки, но в углу какая-то грязная стоведерная бочка. из бочки что-то черпали, о чем-то спорили: “мыло для всех”». О том же писала и Памела Трэверс в своей книге «Московская экскурсия». «Вдоль всех улиц тянутся очереди за продуктами, – читаем в «Московской экскурсии». – Люди стоят молча и серо. Их выносливость поразительна. На лицах застыло постоянное отсутствующее выражение, словно они находятся под наркозом».
Помимо всего прочего, работников советского партаппарата, которые все это время жили в бывших гостиницах «Националь», «Метрополь», «Петергоф», а также в княжеских особняках, тоже нужно было куда-то расселять. Растущей советской элите негде было жить. Так родилась идея строительства большого дома, где хватило бы места всем. Причем, даже не просто дома, а целого жилого комплекса, в котором были бы все удобства. Дом, с одной стороны, должен был символизировать жилье будущего, а с другой – удовлетворять практически все потребности его жителей.
Стройка Дома на набережной
24 июня 1927 года комиссия, занимавшаяся планом постройки дома, постановила, что «дом для ответственных работников ЦИК и СНК Союза ССР, ВЦИК и СНК РСФСР» будет построен на правом берегу Москвы-реки, на месте, которое москвичами зовется просто – Болото.
Искусственный Болотный остров появился при прокладке водоотводного канала во второй половине XVIII века. На острове тогда же образовался Болотный рынок, просуществовавший до 1930-х годов. В газете «Рабочая Москва» в феврале 1927 года писали:
«Почти все рынки в Москве приведены в порядок. Но остался еще один рынок, пожалуй, самый грязный. Это Болотный рынок, проще называемый Болото. Болотный рынок главным образом оптовый. Сюда свозится до 18 вагонов в день разных видов продовольствия и фруктов. Грязь на рынке непролазная. Торговцы выбрасывают гнилые яблоки, помидоры, гнилой картофель; беспризорные собирают их и едят. От рынка несет запахом гнили и сырости. Мостовая на площади в выбоинах. Рядом с рынком, на Кокоревском бульваре6 “маячат” темные личности и проститутки. И это почти в центре города!»
Как раз на месте этого самого старого рынка и начали строить дом, на возведение которого не жалели ни сил, ни средств. Во главе большевистской жилищной стройки поставили талантливого архитектора Бориса Иофана.
План
Иофан родился в 1891 году. Закончил художественное училище, стажировался у старшего брата Дмитрия в архитектурном бюро в Санкт-Петербурге, учился в Риме. Вернувшись в Союз в 1925 году, он построил свой первый в Москве жилой комплекс на Русаковской улице, 7. Сегодня этот дом, может, и не привлекает особого внимания, но в то время это был целый опытно-образцовый квартал для рабочих, жить в котором хотели все. После было спроектировано и построено еще несколько зданий. Теперь же перед талантливым архитектором и его братом встала еще более сложная задача – жилой массив по адресу: улица Серафимовича, 2 (адрес того самого Дома на набережной), самая ответственная контрольная работа архитектора после целого ряда подготовительных проектов.
Много лет спустя писатель Юрий Трифонов в своем произведении «Дом на набережной» писал:
«Он был похож на корабль, тяжеловесный и несуразный, без мачт, без руля и без труб, громоздкий ящик, ковчег, набитый людьми, готовый к отплытию. Куда? Никто не знал, никто не догадывался об этом».
На строительство громадного жилкомбината изначально планировали потратить 6,5 миллиона рублей. Необходимо было немедленно приступить к стройке. По улице Всехсвятской[16] находился известный на всю столицу Винно-соляной двор. Сюда свозилась алкогольная и соляная продукция со всей страны. Визуально он выглядел непримечательно. Низкие каменные здания со скромно обработанными глухими фасадами стояли по соседству с большими складами. И это прямо посередине города.
Кстати, Винно-соляной двор – одна из немногих построек, которая не пострадала при пожаре 1812 года. В день вступления наполеоновской армии в Москву казаки и полицейские успели уничтожить хранившиеся там запасы. С конца XIX века Болотный остров использовали и для других городских нужд. На углу Всехсвятской и Берсеневской набережной построили двухэтажное здание Съезда мировых судей. А на Болотной набережной, лицом к водоотводному каналу, – ГЭС, обеспечивающую электричеством московские трамваи.
Когда Иофан закончил разведку участка и провел предварительные работы, строения Винно-соляного двора снесли. А на место развернувшейся стройки привезли выписанную из-за границы строительную технику. Начался самый ответственный этап работ.
В 1928 году приступили непосредственно к строительству. Чтобы сооружение прочно стояло на мягком грунте Болота, пришлось вбить в землю 3500 железобетонных свай. Через Водоотводный канал перекинули канатную дорогу для удобства подачи песка и гравия. Самая настоящая жилищная стройка века!
Борис Иофан спроектировал не просто жилой дом. Это действительно был корабль. Это была коммуна, где имелось все необходимое. Помимо 505 квартир (по две квартиры на каждом этаже), предусматривался еще кинотеатр «Ударник», библиотека, клуб имени Рыкова[17], столовая, парикмахерская, продуктовый и хозяйственный магазины, спортивный зал, теннисный корт, почта, сберкасса и прачечная. Коммунистический рай, одним словом. Город в городе. Дом, из которого без необходимости, ну разве что только погулять, можно было вообще не выходить. Не все знают, но Дом планировал расти и дальше. На месте храма Николая Чудотворца на Берсеневке (я там был, сходите, очень атмосферное место XVII века) планировали построить детский сад.
Смета росла. Вскоре стало понятно, что даже в сумму 15 миллионов, которая уже была больше запланированной в два раза, уложиться не получится. Постройка такого дома оказалась делом дорогим. К итоговой сумме в 24 миллиона к концу стройки в 1932 году добавилось еще четыре миллиона рублей.
Одно- и двухкомнатных квартир в Доме на набережной было немного. В большинстве своем трех- или четырехкомнатные, но если вам посчастливилось жить в самых престижных подъездах № 1 и № 12, с окнами на Москву-реку и Кремль, то, кроме как пяти- и семикомнатных площадью 200 кв. м и более, там было не сыскать. Потолки, конечно, 3,7 м.
«В то время, когда даже Кремль отапливался печами, а вся Москва готовила на керосинках, в Доме ЦИК – СНК оборудовали центральное отопление