Кажется, это она меня так назвала. Но я ведь… рыцарь!
Билет не на балет
— Хам? — переспросила Агата, вытянувшись лицом. — Это кто такой?
Глаза мамодракона блеснули: она явно хотела что-то ответить дочери и объяснить, кого старушки называют хамами. Но из её пасти вырвались только пламя и дым. Мы с Агатой разом подпрыгнули, закрыли лица руками и закашлялись.
— Мамочка, ты можешь это… Ты можешь помолчать? — выдала Агата и укоризненно посмотрела на дракона.
Мамодракон в ответ хмыкнула, приподняла бровь и вдруг дунула дочери в лицо горячим и влажным воздухом через ноздри. Отчего вся сажа, а также корона и наглость с Агатки слетели. Тут мы как раз оказались перед кассой.
— Три билета, пожалуйста. — Я заглянул в окошко, встав на носочки.
Агата снова нацепила корону и тёрла юбкой лицо, а мамодракон отвернулась и принялась вроде что-то насвистывать, словно она была не при делах и вообще не летающий ящер. Кассирша поправила на носу очки и вытянула шею, разглядывая нас. Что-то в нашей компании ей явно не нравилось.
— Сколько-сколько билетов? Сколько детских? — переспросила она.
Я достал банковскую карточку и приготовился заплатить:
— Простите. Два детских и один взрослый билет.
Компьютер и маленький принтер внутри кассы загудели, но зря. Даме в очках явно наскучило выдавать билеты малышам и их мамам. А тут мы как раз попались под руку.
— А взрослый у вас кто? — уточнила строгая выдавательница билетов. И добавила: — Карточки не принимаем. Наличные есть?
Наличных у меня не было. Мы с Агатой переглянулись и по привычке посмотрели на маму. Та оживилась и полезла в клатч. Толстыми пальцами с огромными когтями она довольно ловко справилась с миниатюрным замочком и вскрыла сумочку. Но… денег там не нашла и расстроенно опустила глаза. Клатч в её когтистых лапах защёлкнулся, а Агата зашипела, что драконы отлично управляются с роскошью.
— Им сундуки надо охранять, — плюнула сестра мне в ухо. Кажется, это был её первый бизнес-план.
— Наличных нет, — сообщил я кассирше. — Может, можно оплатить переводом? По кьюар-коду?
Дама вытянула шею и теперь смотрела на маму в упор. Я ждал, что сейчас она нажмёт на какую-нибудь тревожную кнопку или поднимет крик, но она оказалась непредсказуема.
— Да даже если бы и были… У нас со своим нельзя. Нельзя с животными! А у вас тут это… пернатое и шипастое. Билеты не продам.
И выставила в окошке табличку «Билетов нет».
Мама смотрела на эту жестокую надпись и не моргала. Но её драконья грудь стала часто подниматься от негодования и обиды. Меня тоже разозлили строгий взгляд и жестокость кассирши. Да она сама наверняка каждый вечер превращается… в муравьеда. Или в варана! Или в змею! А тут не пускает в зоопарк нашу маму! Ещё и в такой день!
Разозлились и другие люди, стоявшие в очереди за нами. Замёрзшие, уставшие после работы, утомлённые детьми и общественным транспортом, они начали гудеть и возмущаться, что так кассу закрывать нельзя. И вообще, что это за драконодискриминация? Какой-то мужчина кинулся к окошку, девушка стала записывать происходящее на видео, а Агата потянула маму и меня к турникетам.
— Пусть там ссорятся, — пропела сестра. — А мы полетим. Мамочка, ты ведь умеешь летать? Ты же дракон!
Первый полёт
С Агатой спорить было трудно: мама и правда возвышалась над нами драконом. Только готова ли она подняться в небо?
Я вспомнил картинки из моего «Кодекса рыцаря»: драконы, по представлению авторов, подлетали к замкам и башням и висели в воздухе, часто махая крыльями. А ещё они жили в горах, под скалами или в пещерах. «Their weight was approaching one and a half thousand pounds» [3], - писали в «Кодексе». Если пересчитать в килограммы, то это получится… получится шестьсот восемьдесят!
— Мамочка, ты сейчас весишь почти семьсот килограммов, — сообщил я дракону.
Мы стояли у арки главного входа в зоопарк, похожей как раз на скалу. Или пещеру. Мама наклонила ко мне морду и приподняла бровь, явно ожидая пояснений по поводу её веса. В человеческом обличье, как не раз говорилось подругам и папе, она весила не более пятидесяти пяти.
— Семьсот килограммов — это совсем немного… — поспешил объяснить я. — «Боинг», который самолёт, весит двадцать пять тонн!
Я пытался улыбнуться самой милой, самой солнечной улыбкой, но предательница Агата скорчила мне кислую мину. Видимо, улыбка вышла и правда не очень, но сестра быстро сменила тему и ткнула пальцем в бетонную «скалу».
— Смотри, мамочка! Тебе надо залезть на эту горку и прыгнуть с неё. Чтобы полететь, — сообщила Агата. — Мы так в детском саду делали, когда прыгали в бассейн с мягкими шариками.
Идея Агаты, признаться, меня чуть раздосадовала. Да откуда ей знать? Она даже у Викуси своей не спросила, а вот так вот взяла и просто из головы придумала. А между прочим, это я предложил идти в зоопарк…
Но пока я хмурился, а мамодракон ковырялась когтем в зубах, Агата посильнее придавила корону к голове и полезла на горку.
— Вот так, мамочка! Как на скало-ло-лазании!
Ветер поддувал Агатины пальто и юбку, колготки сияли, словно снег на солнце, и даже очередь притихла, наблюдая, как моя сестра карабкается по скале. Кассирша выглянула из-за таблички, сняв очки.
Агатка ворчала что-то себе под нос, типа «я покажу, смотри» и «рукой за камень, ногу в дырку». Я перестал дышать. Пару раз нога Агаты соскальзывала, её пальцы явно устали хвататься за выступы, и она даже ойкнула, прижавшись к «скале» под порывом сильного ветра. Очередь тоже замерла. И когда сестра в очередной раз задёргала потерявшей опору ногой в воздухе, мамодракон не выдержала. Она сделала пару драконьих шагов, мягко прихватила Агату зубами за шиворот и спустила на землю. А потом цокнула языком. «Нет-нет-нет», — могла бы сказать она, но, слава богу, не открывала пасть и не плевалась огнём, как на кухне.
Мама вообще вела себя по-другому: то ли ещё больше превращалась в дракона, то ли ей начали нравиться её чешуя и крылья — такими мягкими и плавными стали её движения. А Агата возмущённо скрестила руки на груди и насупилась.
— Мам! Мам! Я знаю,