Конечно, я человек не сильно религиозный. Ну вот как мне самому себе можно объяснить: вот откуда взялись эти… ну можно сказать, что и спасители? Ведь сейчас мой гарнизон и пополнение — это сила, которая может переломить даже немалую турецкую армию, если мы будем опираться на крепость и использовать свои преимущества в стрелках.
— Остаётся, господа, лишь только решить вопрос с тем, как бороться с кораблями, которые, по сведениям моей разведки, уже готовятся входить в устье Дуная, — сказал я, до этого в целом обрисовав картину и те уже не столь пугающие грозовые тучи, которые собираются вокруг Измаила.
Конечно же, небольшие разведывательные группы мною были посланы во все концы. Прежде всего лазутчики на брюхе ползали почти что до Бухареста. Узнали, что требовалось, даже немного и больше ожидаемого изведали.
С одной стороны, то, что происходит с Османской империей и с той операцией, которую задумали османы по моему пленению или уничтожению, не может не радовать. Они с трудом собрали не более 12 000 пехоты и около 5 000 кавалерии, чтобы блокировать Измаил. Об этом буквально вчера вечером я вдумчиво расспрашивал, а мне с «превеликим желанием» рассказывал, один из турецких офицеров, которого Семен со своими бойцами тащил аж за семьдесят вёрст до крепости, да всё по кустам и по оврагам, чтобы не попасться турецким разъездам.
Из этого следует, что турки делают ставку прежде всего на уничтожение Измаила и моей дивизии, а уже потом будут пробовать значительными силами деблокировать Бендеры. Спрашивается: чего Миних булки мнёт и никак не решится захватить эту крепость?
Проявляет осторожность и осмотрительность, желая достичь эффекта, чтобы османы сами сточились от санитарных потерь? Умно, если бы только ситуация не требовала более решительных действий от русского командования. А то, действительно, максимум, что мы этим годом сделаем, — так только выйдем на линию к Дунаю.
А я уже убеждён, что нам не к Дунаю нужно выходить, нам нужно брать Бухарест и ряд крепостей за Дунаем. И теперь, в моём понимании, задача минимум будет стоять в том, чтобы захватить болгарские переходы, тот же самый перевал у Шипки. Тогда Аккерман, Журжа, Фалуджа и многое другое остается за спиной и уже русскими логистическими опорными базами. Следующую военную компанию можно начинать уже с более качественных стартовых позиций.
— Включайтесь в работу, господа, будем готовить очередную великую победу русского оружия, — сказал я, с удовольствием допив даже уже остывший кофе.
Два русских, не побоюсь этого слова, военачальника, тоже не ушли, пока не допили свой кофе. Еще бы!
Того баристу, которого удалось взять в Хаджибее, теперь я тягаю с собой повсеместно. Ещё подсказал ему, как можно приготовить капучино, и за день пью по пять, а то и больше чашек исключительно вкусного напитка. Поеду в Петербург, с собой заберу.
Боевой у меня бариста. Ведь он умудрился даже принять участие во взятии Измаила. Докладывали, что какого-то турка изрубил. Так что я даже немного ослабил контроль за тем, как он варит кофе и не подкладывает ли мне чего-нибудь лишнего, чтобы отправить к праотцам.
Я поднялся на стену со стороны реки. Сейчас это самый важный фланг нашей обороны. Если удастся решить вопрос с турецким флотом, то у нашего противника просто не окажется серьёзных аргументов, чтобы продолжать безнадёжную операцию по ловле меня, второго человека в Империи.
Первоначально, когда я узнал о замыслах турков, а служба Семена с завидной регулярностью добывала вполне осведомлённых «языков», я подумал, что турки сходят с ума. На кой ляд я им сдался, если у них большущая проблема в Бендерах?
Однако, когда я посмотрел на ситуацию не со своей точки зрения, не исходя из собственных эмоций, а словно бы со стороны, то понял, что османы не так уж и безрассудно себя ведут, используя и без того ограниченные ресурсы для моей поимки.
Султан явно хочет выходить на переговоры. Но делать это в той ущербной позиции, в которой сейчас пребывает Османская армия, — это безусловные уступки во всём. Мало того, даже те регионы, где ещё находятся турецкие гарнизоны, скорее всего, будут по нашим условиям выведены.
Поэтому нужна какая-то громкая акция, по сути пощёчина Российской империи, чтобы Россия быстрее согласилась на более-менее приемлемые условия для Османской империи. И в данном случае того, кто, по сути, и будет являться главой дипломатической миссии по заключению мирного соглашения с османами, то есть меня, следует схватить, со мной вдумчиво поработать, возможно, даже привлекут и французов.
Ну а после можно обменивать на вполне достойные меры, которые для османов будут также болезненными, но не настолько, чтобы после заключения мира на следующий день стамбульские янычары скинули своего султана с престола.
В сумерках, а время было уже вечернее, я наблюдал за тем, как готовятся к ночной работе инженерные службы. Возглавляли техническую составляющую будущего сражения премьер-майор Смитов и подпоручик Иван Малкин, заместитель командира особого диверсионного отряда, который специализируется, если можно так сказать, на подрывном деле.
Осмолённые бочки, внутри которых была или горючая смесь, или порох, тащили из крепости и бережно складывали в лодках. Сюда же несли связки запального шнура, который вроде бы как должен называться бикфордовым шнуром. Я знал, как он устроен, и ничего сверхъестественного в технологии не было. Так что сделали и теперь можно поджигать хоть бы и в воде.
Всё готовилось для того, чтобы немалый участок Дуная был заминирован, что если бы сюда зашёл даже и бронированный эсминец времён, скажем, Первой мировой войны, то и его бы мы потопили.
Три дня, лишь с небольшими перерывами на обед, мы разрабатывали план противодействия турецкому флоту. Порой было так, что утром собирались, спорили до хрипоты, причём даже забывая о субординации и о том, что вообще-то модератором всех этих встреч является никто иной, как канцлер Российской империи. Но я сам настаивал именно на таком формате общения и на постоянном мозговом штурме, чтобы принять единственно верное решение. У нас не будет двух шансов останавливать турецкие корабли. Мы должны рассчитать всё так, чтобы сделать это с первого раза и с максимальным ущербом для врага.
Так что мы, весь офицерский состав, включая и нижние чины особого отряда диверсантов, встречались у меня в кабинете, завтракали и уже за завтраком, порой даже жуя, максимально неприлично и попирая все нормы этики и правила поведения в обществе, спорили и решали,