— Что ж… Раз уж вы хотите говорить напрямую, то спрошу… — император посмотрел на меня взглядом обречённого человека. — После моей смерти возможна война. На чью сторону станет Россия?
Да уж, более откровенно спросить и нельзя было.
— На ту сторону, где России будет выгодно, — спокойно ответил я.
— Разве России выгодно быть рядом с Францией? Разве не французские офицеры участвуют сейчас в войне на стороне Османской империи? — говорил император.
Он что, всерьёз решил вывести меня на эмоцию, чтобы я негодовал от участия французов на стороне турок? Так это эмоция будет, но явно не в Шёнбрунне.
Красивая, конечно, резиденция у австрийского монарха. Но, как по мне, Петергоф не хуже. А после перестройки и добавления украшательств станет ещё лучше. И Царское Село наверняка преобразится так, что как бы с Версалем не стало спорить за первенство.
Между тем, пауза затягивалась.
— Ваше Императорское Величество, с чего вы решили, что канцлер Российской империи на аудиенции будет выдавать все планы внешней политики своего Отечества? — сказал я, будто бы отчитал императора.
Мой тон мог бы показаться вызывающим, однако я, и та страна, которую я представляю, австрийцам нужны намного больше, чем они нам, России.
— Ну всё же вы в моём государстве. Я так предполагаю, что договориться возможность есть. Иначе зачем приехали? — явно подавив в себе желание отчитать меня или вовсе прогнать, сказал император.
— Возможность договориться есть всегда и почти со всеми. Россия только лишь не торгует душой своей, национальными интересами, людьми, — сказал я.
— Да, мне сообщали о том, что вы провозгласили доктрину внешних сношений Российской империи. Честно, более чем откровенно, там изложено многое из того, что я сейчас вижу и в вашем поведении, и слышу в ваших словах, — сказав это, Карл взял новую паузу.
Он постукивал пальцами о подлокотник кресла, старался смотреть на меня пронзительным и волевым взглядом. Но было видно, что старику это делать не так-то и легко. Старость, болезни, усталость от жизни — всё это в нём читалось.
А еще, не имея наследника по мужской линии, Карл сделал все, чтобы наследовали его дочери. Но именно это, подписанные им, так называемые, «санкции» и станут поводом к общей европейской войне.
— Что хочет Россия для того, чтобы наш союз сохранился? — явно нехотя, но откровенно и напрямую спросил меня император.
Вот такой диалог мне уже больше нравится. Можно высказать и претензии, и прощупать линии, определить ту красную черту, за которую не стоит переступать.
— В общем, Императорское Величество, нам нужно, договориться о Балканах. И такой разговор должен состояться, но, конечно же, после того, как вы официально заверите Российскую империю, что больше не будете посылать серебро и золото Блистательной Порте для того, чтобы турки воевали против русских и убивали моих соотечественников, — сказал я и принялся изучать реакцию императора.
— Вы что, всерьёз считаете, что Австрия признается в том, что помогает своим извечным врагам туркам? С чего вы взяли, что это так и есть? — стараясь говорить грозно и уверенно, повышая тон разговора, высказался Карл.
— Ваше Императорское Величество, я ещё не потратил ни одного серебряного рубля русской чеканки или какой-либо другой страны. Я за свой постой и за постой своих людей расплачиваюсь исключительно серебром австрийским. И таких талеров у меня хватает. Знаете, я взял их у турок.
И еще один пинок австрийцам. Мне и моим людям не обеспечили должного приема. Ну и я, конечно, куражился, отказывался от приглашений. Пока не пригласили в императорский дворец.
— Это не «взял», это называется мародёрство, — всё-таки не выдержал старик и съязвил, нарушая правила игры.
Ведь пока мы говорили об очень сложных вопросах, но при этом сдержанно, словно бы речь шла о погоде.
— Ваше Императорское Величество, а нет ли у вас определения для того, чтобы обозначить подлое предательство? Когда заключаются тайные соглашения с врагами союзников, и когда этих врагов снабжают вооружением и деньгами. И в моём распоряжении есть тот офицер, который знает точно, что произошло под Белградом. Ваши войска не бежали трусливо, они отступили согласно приказу. Отступили, чтобы оставить горы вооружения. Тех ружей и того пороха, которые сейчас используют турки против моего Отечества. Поэтому я настаивал бы, в силу уважения к вам и к родовому престолу Габсбургов… — я позволил себе жёстко посмотреть на монарха. — Что может предложить Австрия? Как вы видите проблему Балкан?
Мне кажется, что своими переговорами непосредственно с императором я все же уменьшил ему срок жизни. Больше трёх часов мы вели переговоры, после пообедали и ещё разговаривали часа четыре. Для старика, который уже готовится к отбытию на тот свет, подобная работа просто немыслима.
Конечно, все эти вопросы нужно было бы решать с министром иностранных дел или другим австрийским чиновником. Но я наотрез отказался будь с кем разговаривать. Мало того, русское посольство приостанавливает свою деятельность на территории Священной Римской империи.
И делал я это преднамеренно. Именно Россия сейчас ускоряет события, и война в Европе может состояться лет на пять раньше. Российская империя уже кажется несокрушимым исполином. Вот только мы, так может показаться, завязли в войне с Османской империей. У нас ещё не решён вопрос о Швеции, и обязательно будет активизация и на том направлении.
По сути, именно сейчас самый что ни на есть шанс для Пруссии и Франции напасть на Священную Римскую империю. Все просто ждут, когда умрёт Карл. Но, во-первых, он может умереть и раньше, во-вторых, мы будем подталкивать Европу к войне.
России война выгодна именно сейчас. Пока не расквартированы войска, когда налажены поставки в армию. Мы сейчас получаем колоссальный опыт и с этими солдатами и офицерами можем действительно горы свернуть. И у нас уже огромная армия. Нам не нужно тратить средства для того, чтобы собирать по всем уголкам Российской империи рекрутов.
А еще скоро новые пули появятся в европейских армиях относительно массово. И мы лишимся своего преимущества. Так что нужно ускорять события, иначе получим совсем иную войну, более сложную для нас. До изобретения унитарного патрона пока далеко. По моим подсчетам нужно еще год, не меньше. Так что только к следующей войне мы получим еще одно преимущество, но не скоро.
— Мы договорились насчёт Балкан? — спрашивал у меня австрийский император, когда мы уже решили,