Произвольные психологические характеристики действительно всем надоели, но правильно ли отказываться от них наотрез и задаваться целью писать историю человеческого общества без живых людей? Опыт и наблюдение показывают, что оперирование в исторических исследованиях такими отвлеченными понятиями, как класс, социальные слои, процесс, явление и т. п., предъявляет к историку требования очень высокие как с точки зрения количества материалов и предварительной их критики, так и в отношении выправки логической мысли.
Достижения исторической мысли на путях, указанных Платоновым, оказываются весьма сомнительными. Фантастика произвольных психологических характеристик оказывается на деле часто замененной фантастикой общих фраз, столь же неубедительных и ни для кого не обязательных, как и психологические портреты времени кн. Щербатова и Н.М. Карамзина.
Для понимания разрыва царя Ивана со своими советниками главным источником является переписка царя с Курбским, но использование этого источника затрудняется тем, что высказывания Ивана и Курбского сделаны ими пять лет спустя после разрыва, когда развернувшиеся большие и, наверное, не предвиденные ни царем, ни Курбским события в сильной степени должны были деформировать первоначальные представления авторов. Поэтому прежде чем перейти к анализу и изложению указанного источника, необходимо установить факты и правильную последовательность их.
* * *
Выше было упомянуто, что в октябре и ноябре 1559 г. царь Иван с больной царицей был задержан распутицей в Можайске, куда он ездил на богомолье, а 1 декабря вернулся в Москву. В «Послании» к Курбскому царь глухо намекает на какое-то малое непотребное слово, которое было высказано им в пути. Неясно, сам ли Иван выругался по адресу своего духовного отца, или непотребное слово сорвалось у несчастной Анастасии, но только в декабре или, вернее, в самом начале 1560 г. Сильвестр понял, что ему ничего не остается, как удалиться. Он по своей воле удалился из Москвы и поселился в Кирилловом монастыре.
Нет сомнения в том, что многочисленные враги Сильвестра воспользовались этим, и весной того же года царь решился, наконец, сделать следующий шаг к освобождению от надоевшей ему опеки. В апреле был назначен разряд полков для похода на Феллин. Главнокомандующим полков был назначен кн. И.Ф. Мстиславский, и к нему в «большой» полк третьим воеводой был назначен А. Адашев. Следует отметить, что А. Адашев до этого никогда в полковых воеводах не бывал, вся его деятельность протекала в сфере гражданского управления и отчасти в области дипломатических сношений. В такой вежливой и в своем роде почетной форме А. Адашев был удален от двора и лишен непосредственного общения с царем.
Из этого можно сделать вывод, что у царя в то время не было никаких объективных данных для опалы и обвинения А. Адашева в «измене» или в каких-либо преступлениях.
Добровольный уход Сильвестра в Кириллов монастырь и временное удаление Адашева на ливонский фронт не были решением вопроса об их дальнейшем влиянии на царя. У них было много сторонников и «согласников», да и сами они не были лишены возможности вернуться ко двору и попытаться вернуть прежнее влияние.
Курбский рассказывает, что Иван в борьбе с Сильвестром и Адашевым стал собирать «окрест себя яко пресильный и великий полк сатанинский» приверженцев, связывая их особой присягой. Он говорит об этом в связи с событиями последней битвы, которую царь и враги Сильвестра и Адашева дали павшим вельможам в сентябре 1560 г., но из его рассказа неясно, к какому времени относится это предприятие царя. Мне кажется, что начало формирования «сатанинского полка» следует отнести к лету того же года, когда Сильвестр мирно жил в Кирилловом монастыре, а Адашев принимал участие в военных действиях против Феллина.
Враги Сильвестра и Адашева прежде всего стали раздражать самолюбие царя и льстить ему: «…тебя, государя, так великого и славнаго и мудраго, боговенчанного царя, держали пред тем, аки в оковах, повелевающе тебе в меру ясти и пити и со царицею жити», не давая ни в чем воли, ни в малом, ни в большом, «а ни царством твоим владеть…». Если бы они «тебя не держали, аки уздою, уже бы еси мало не всею вселенною обладал…».
«Царь же, напився от окоянных со сладостным ласканием смешанного смертоносного яду, и сам, лукавства, паче же глупости, наполнился, похваляет совет, и любит и усвояет их в дружбу, и присягами себе и их обвязует, вооружающеся на святых неповинных (т. е. на Сильвестра и Адашева. – С. В.), к тому и на всех добрых и добро хотящих ему… и собрав и учинив уже окрест себя яко пресильный и великий полк сатанинский».
Выезд Ивана Грозного в Москву. Художник Н.Е. Сверчков
Далее Курбский переходит непосредственно к рассказу о суде, который произошел месяца три-четыре спустя после первых действий врагов Сильвестра и Адашева. Внести поправку в последовательность событий нетрудно. Летом 1560 г. дело было, если можно так выразиться, как бы в состоянии неустойчивого равновесия: царь, видимо, не решался принять решительные меры и довести дело до полного разрыва. Неустойчивое равновесие было нарушено смертью царицы Анастасии, последовавшей 7 августа после продолжительной, тяжелой болезни. Враги Сильвестра и Адашева, в особенности родственники Анастасии – Захарьины, решили воспользоваться горем царя и перешли в наступление.
30 августа в Москве была получена отписка главнокомандующего ливонским фронтом кн. И.Ф. Мстиславского о взятии Феллина, «и царь и великий князь писал к боярам… а велел в Виляне оставить окольничих и воевод Олексея да Данила Федоровичев Адашевых, да Осипа Полева, да Романа Олферьева». По словам Курбского, который сам был в то время на фронте и имел возможность знать все, что там происходило, Алексей Адашев оставался в Феллине «на мало время». Доброе и тактичное обхождение А. Адашева с населением вызывало к нему симпатии, и «не мало градов лифлянских, еще не взятых, хотяще поддатись ему его ради доброты».
Это вызвало беспокойство у врагов Адашева, они усилили натиск, стали «прилагать» «клеветы к клеветам, шептание к шептанию, лжесшивание ко лжесшиванию» и вскоре добились того, что царь приказал взять А. Адашева под стражу и перевести в Юрьев, где он «в недуг огненный впал» и через два месяца умер.
Сопоставляя показания Курбского с разрядной книгой и другими источниками, можно так определить время событий. Во второй половине сентября в Москве состоялся заочный суд над Сильвестром и Адашевым. Сильвестр из Кириллова монастыря был сослан и заточен в Соловецкий монастырь, а А. Адашев подвергся формальной опале и был отправлен