Этот раскол в ближайшем окружении царя проявился особенно резко вскоре после взятия Казани, в январе 1553 г., когда Иван серьезно захворал, и остро встал вопрос о его преемнике.
Юный царь Иван и Сильвестр во время московского пожара.
Художник П.Ф. Плешанов
На скорую руку царь составил завещание в пользу своего новорожденного сына и потребовал, чтобы бояре присягнули ему. Ближние бояре и Адашев принесли присягу. Только князь Дмитрий Курлятев, приятель Адашева, сказался больным и от присяги уклонился. Оставалось неясным, какую позицию займет двоюродный брат царя удельный князь Владимир Андреевич Старицкий, возможный соперник малолетнего Дмитрия. До дворца доходили слухи, что он и его мать княгиня Евфросииья, женщина энергичная и честолюбивая, собирали своих дворян и раздавали им деньги. Некоторые из бояр, присягнувших Дмитрию, одновременно спешили договориться и с князем Владимиром и обещали ему поддержку в случае смерти царя.
Во дворце поднялась тревога. На следующий день стали приводить к присяге остальных бояр. Царь чувствовал себя очень плохо и не мог лично присутствовать при церемонии. Присяга приносилась в передней палате, рядом с той комнатой, где лежал больной, и проходила далеко не гладко. Между боярами шли перекоры и перебранки. Князь Иван Михайлович Шуйский отказался целовать крест (присягать) на том основании, что «государя тут нет».
Отец Адашева, окольничий Федор Григорьевич Адашев, откровенно высказал мысль многих присутствовавших: «Тебе, государю, и сыну твоему, царевичу князю Дмитрию, крест целуем, а Захарьиным нам не служить. Сын твой, государь, еще в пеленках, а владеть нами будут Захарьины, а мы уже от бояр в дни твоего детства видели много бед!» И другие бояре говорили: «Ведь владеть нами будут Захарьины, лучше чем служить государю малому, станем служить взрослому, князю Владимиру».
Захарьины перепугались. Царь обратился к боярам, присягнувшим накануне его сыну: «Вы поклялись служить мне и сыну моему, а теперь вот бояре не хотят признавать сына моего государем; так если я помру, то помните свою присягу, не дайте боярам сына моего извести, бегите с ним в чужую землю. А вы, Захарьины, чего испугались? – обратился Иван к перепуганным своим родственникам, – или вы думаете бояре вас пощадят? Вы от бояр первые мертвецами будете! И вам бы за сына моего и за мать его умереть, а жены моей боярам на поругание не отдать!»
Окрик царя смутил бояр, и они нехотя пошли в переднюю избу целовать крест, но сделали это с неудовольствием и ворчаньем. После того как присягнули бояре, стали приводить к присяге и князя Владимира. Он долго отказывался, и его почти насильно принудили целовать крест.
Иван выздоровел, но события, сопровождавшие его болезнь, показали ему, что он не может рассчитывать на верность даже ближайших своих советников. Алексей Адашев держался очень осторожно во время «мятежа» и «шума» во дворце. Отец его открыто отказался от присяги.
Тем не менее положение Адашева, Сильвестра и их советников не пошатнулось, потому что в это время их поддерживали дворяне, ожидавшие от них улучшения своего положения. Дело изменилось в конце 50-х годов. К этому времени выяснилось, что реформы, проведенные Избранной радой, далеко не оправдали всех надежд, которые на них возлагались.
Неудачи в войне
Недовольство дворян подогревалось военными кампаниями. Дворяне были не удовлетворены результатами «Казанского взятия». Война на территории бывшего Казанского ханства все еще тянулась, население восставало, из-за Камы угрожали набегами ногайские татары, и в этих условиях дворянское землевладение в завоеванном крае развивалось крайне туго.
Война с Крымом также сулила очень мало выгод дворянству, она была сопряжена с большими трудностями и тяготами.
В то же время дворянство горячо поддержало план завоевания Ливонии, рассчитывая на приобретение там плодородных и хорошо возделанных земель с многочисленным крепостным населением.
Между тем Избранная рада, видя перспективу трудной войны с Польшей, Литвой и Швецией из-за Ливонии, требовала заключения мира и отстаивала свою программу войны с Крымом. На этой почве начались столкновения между боярами во главе с Адашевым и царем, который, чувствуя за собой поддержку дворянства, настойчиво проводил в жизнь свои предположения в отношении Ливонии.
Летом 1560 г. отношения настолько обострились, что Адашев вынужден был уйти в отставку. Он получил назначение в армию, действовавшую в Ливонии, и после взятия Феллина, по распоряжению царя, должен был остаться там в качестве воеводы.
Последовавшая в августе смерть царицы Анастасии Романовны, возглавлявшей партию, враждебную временщикам, послужила их врагам средством окончательно их погубить: они были обвинены в ее отравлении. Адашева только смерть спасла от преследования. Впрочем, обвинение это было только предлогом, чтобы развязаться с неугодными временщиками. Сам царь, по-видимому, не придавал веры этим наветам. Через некоторое время подверглись опале и карам и наиболее видные из их «советников».
Русские войска под Нарвой. Художник Б.В. Хориков
Одной из причин, ускоривших падение Избранной рады, были осложнения, создавшиеся на Ливонском фронте. Еще весной 1560 г. литовский воевода Радзивилл занял своими войсками несколько городов в Ливонии, а в 1561 г. намечался раздел Прибалтики между Швецией, Польско-Литовским государством и Данией. Таким образом, Москве предстояла борьба уже с тремя могущественными державами, за спиной которых стояла Священная Германско-Римская империя.
Германский император издал указ о блокаде Москвы, по которому воспрещалось плавание в Нарву.
Дальнейшее ведение войны встречало большие затруднения. Устранение и последовавшая затем смерть Адашева далеко еще не означали прекращения активной борьбы со стороны той части боярства, которая примыкала к нему. Этим объясняются опалы и казни, постигшие в 1563 г. родственников и «приятелей» Адашева.
Весной 1564 г. произошло событие, выходившее из ряда вон: один из самых видных полководцев, пользовавшийся большим доверием царя, князь А.М. Курбский вступил в переговоры с литовским командованием и, получив от короля Сигизмунда обещание больших земельных пожалований, отъехал в литовский стан с некоторыми преданными ему дворянами. Тогда же вскрылись «многие неисправления и неправды» князя Владимира Андреевича Старицкого. Таким образом, оказалось, что царь не мог положиться ни на кого из своих вассалов.
При таких обстоятельствах военные действия принимали все более неблагоприятный оборот. В январе 1564 г. русские потерпели тяжелое поражение от литовского войска близ Орши; предводитель князь П.И. Шуйский пал