К осени положение еще более осложнилось вмешательством в войну крымских татар, подкупленных литовско-польским правительством. Хан произвел неожиданный набег на рязанскую область; город Рязань едва был спасен усилиями местных дворян; Москва уже готовилась увидеть под своими стенами крымцев, и царская семья спешно выехала в Суздаль. Но встретив сопротивление около Рязани, татары ушли восвояси.
В такой обстановке и созрела, по-видимому, у царя мысль о необходимости какой-то радикальной реорганизации всего государственного строя.
Начало опричнины
Не доверяя боярам, Иван не чувствовал себя в безопасности в своей столице ни от внешних, ни от внутренних врагов. У него возник план перенести свою резиденцию в более верное место и окружить себя более надежными защитниками из среды мелких феодалов. Есть указание, что к этому решению царя побудила его родня по первому браку, Захарьины-Юрьевы, заинтересованные в безопасности его наследников, и брат его второй жены, кабардинской княжны Марии Темрюковны, князь Михаил. Именно последний мог указать царю и соответствующие примеры на Востоке. Кроме янычар, о которых писал Пересветов (черновой список его произведений хранился в казне Ивана IV), совсем недавно крымский хан Сахиб-Гирей завел себе особый отряд телохранителей.
Едва ли все детали плана были ясны самому царю, когда в воскресенье 3 декабря 1564 г. он неожиданно выехал со всей своей семьей из Москвы, везя с собой всю свою казну – «золотое и серебряное, и платье и деньги», и «святость» – дорогие иконы и кресты. Его сопровождал штат «ближних» бояр, дворян и приказных людей и отряд особо отобранных городовых (провинциальных) дворян; всем им было велено взять с собой семьи, коней, вооруженных слуг и весь «служебный наряд» (воинское снаряжение). Это было целое войско. Из-за беспутья и непогоды царь остановился на две недели в подгородном своем селе Коломенском, затем двинулся в укрепленный Троицкий монастырь, откуда перебрался в Александровскую слободу.
Александровская слобода, окруженная крепкими стенами, представляла собой сильную крепость, в которой царь мог чувствовать себя более или менее в безопасности. Отсюда он 3 января отправил в Москву грамоту к митрополиту и Освященному собору. В грамоте он обвинял духовенство, бояр, приказных людей во всех непорядках, которые чинились в государстве после смерти отца его Василия III, когда он сам был в «несовершенных летах»: бояре и приказные лица грабили казну и не заботились о казенных «прибытках», разобрали промеж себя государственные земли, людям многие убытки делали; бояре и воеводы, «держа за собой поместья, вотчины великие и кормления и собрав себе великие богатства, не радели о государстве и о всем православном христианстве» и не обороняли их от внешних врагов – от крымского хана, от литовского великого князя и от немцев, – но сами христианам чинили насилия и удалялись от службы, не желая стоять против врагов, за «православных христиан»; духовенство же, «сложась с боярами и с дворянами и с приказными людьми», во всем их покрывало и заступалось всякий раз, как царь хотел их за их вины наказать и смирить.
В итоге Иван IV объявлял своим неверным вассалам, что он «от великой жалости сердца, не хотя их многих изменных дел терпеть, оставил свое государство и поехал поселиться, где его бог наставит». К грамоте был приложен список боярских измен. В особой грамоте, адресованной к посадскому населению Москвы, «к гостям (высший разряд купечества) и ко всему православному христианству», которую было приказано прочесть публично перед «всеми людьми», царь Иван заверял московских посадских людей, чтобы они «никакого сомнения не держали, гнева на них и опалы никакой на них нет».
Царские палаты в Александровской слободе. Современный вид
Отъезд царя и грозные вести, пришедшие из слободы, как гром, поразили столицу. Всех жителей охватило «великое недоумение». В городе поднялось волнение. Гости и купцы открыто заявляли о своей готовности самим расправиться с изменниками-боярами, только бы царь «над ними милость показал, государства не оставлял и их на расхищение волкам (т. е. боярам и приказным людям) не отдавал, наипаче от рук сильных (вельмож) избавлял».
Приказные люди разбежались из приказов. Перепуганные бояре и духовенство в страхе обсуждали создавшееся положение с митрополитом. В Александровскую слободу двинулась депутация в лице новгородского архиепископа Пимена и пользовавшегося любовью царя архимандрита Чудовского монастыря Левкия; за ними поехали и другие духовные лица, вся Боярская дума, многие приказные люди, гости, купцы, простонародье.
Царь принял депутацию милостиво и выразил согласие остаться «на государстве» под условием, «что ему на своих изменников, которые измену ему делали и в чем ему были непослушны, на тех опалу класть, а иных казнить и имущество их имать (конфисковать), и учинить ему себе в государстве опричнину, двор ему учинить себе и весь обиход особный».
Из состава дворян в опричнину переводилась для начала тысяча человек. На содержание опричнины выделялся ряд городов и волостей, в которых предполагалось «испоместить» (обеспечить поместьем) взятых в опричнину дворян. Остальное государство – «воинство и суд и |управу и всякие дела земские» – царь оставил в ведении Боярской думы во главе с князьями И.Д. Бельским и И.Ф. Мстиславским (оба приходились ему родственниками), с тем чтобы они докладывали ему обо всех «великих делах». Расходы по переезду в слободу, в огромной сумме 100 тысяч рублей, царь возложил на земскую казну.
Все условия были приняты, конечно, беспрекословно. Уже в феврале подверглись казни несколько видных бояр, в том числе участник осады Казани князь А.Б. Горбатый-Шуйский с сыном; много дворян было сослано с семьями в Казань.
* * *
С устройством опричнины все государство было разделено на две части: земщину – государственную территорию – и опричнину – особо выделенное владение, лично принадлежавшее государю (от олова «опричь», т. е. особо). Царь выделил на содержание царской семьи и своего «особного двора» часть страны, доходы с которой шли в «опричную», «особную» казну.
В опричнину было взято Поморье с его богатыми торговыми городами и важным речным путем в Белое море, ряд городов и уездов в центре государства (Можайск, Вязьма, Ростов, Ярославль, Старая Русса и др.) и на юг от Москвы. Были выделены в опричнину некоторые улицы и слободы Москвы: весь район от Москвы-реки до Никитской улицы; слободы: Воронцовская, Ильинская, Под Сосенками и др. Позднее к опричнине были присоединены Старица, Кострома, Дмитров, Переяславль-Залесский, торговая сторона Новгорода.
В опричнину, таким образом, отошли области торгового и промышленного значения (поморские города, Ярославль, половина Новгорода Великого, Старая Русса) и целые уезды, в которых были