Вместе с тем с начала 1580-х годов правительство приступает к ряду реформ, которые должны были помочь дворянству преодолеть последствия кризиса и восстановить расшатанные государственные финансы. Ввиду того что крупное светское землевладение было уже разгромлено опричниной, новые мероприятия должны были быть проведены за счет землевладения церковного. 15 января 1581 г. в этих целях был созван церковный собор, на котором было постановлено «отписать на государя» земли, которые монастыри, пользуясь условиями опричного безвременья, в широких размерах скупали у князей; из этого фонда имелось в виду производить раздачу поместий служилым людям. Кроме того, запрещалось впредь давать монастырям вклады землей.
В целях прекращения ухода крестьян в монастырские владения монастыри были лишены их прежних привилегий – «тарханов» (иммунитетов), благодаря которым крестьяне, «выйдя из-за служилых людей», могли жить на монастырских землях «во льготе», так как в силу этих тарханов они освобождались от ряда государственных повинностей. Отмена тарханов была вызвана и соображениями казенной выгоды, так как с уходом посадских людей и крестьян под власть привилегированных церковных владельцев казна теряла в их лице плательщиков налогов.
Уничтожение церковных привилегий имело, таким образом, задачей удержание крестьян на дворянских землях, а посадских людей – в городах. Это был первый шаг к полному закрепощению крестьян.
Были приняты и прямые меры к отмене права перехода крестьян и посадских людей. К этому времени относится не дошедшее до нас Уложение Ивана IV о крестьянах и введение первых «заповедных лет». Согласно указу о «заповедных годах», изданному в 1581 г., выход крестьян был запрещен впредь «до государева указу», т. е. до нового правительственного распоряжения; указ этот был, по-видимому, распространен и на посадских людей.
Грозное время. Художник Я. Матейко
Одновременно в том же 1581 г. было приступлено к переписи (завершенной уже после смерти Ивана IV, при его сыне Федоре, в 1592 г.). Перепись должна была выявить находившийся в распоряжении правительства земельный фонд и платежные силы населения; вместе с тем она должна была зафиксировать права землевладельцев на живших на их землях крестьян.
Впредь крестьянин, записанный за тем или иным помещиком, не мог уйти от него «до государева указу», т. е. фактически был прикреплен к земле, если до завершения переписи не поступало в суд заявки на него как на беглого со стороны другого помещика.
* * *
Таким образом, в стремлении ликвидировать тяжелые экономические последствия Ливонской войны Иван Грозный фактически удовлетворил основную потребность дворянства – в крепостном труде.
С другой стороны, мероприятия по закрепощению крестьянства подготовили взрыв крестьянской войны через 20 лет после смерти Ивана IV. Недаром наблюдательный современник англичанин Флетчер отметил «всеобщий ропот и ненависть в населении», вызванные мероприятиями Грозного, и предсказал неизбежность «гражданской войны (civil flame)».
С.Б. Веселовский
Очерки опричнины
Историки об опричном дворе Ивана Грозного
В вашей историографии нет, кажется, вопроса, который вызывал бы большие разногласия, чем личность царя Ивана Васильевича, его политика и, в частности, его пресловутая опричнина. Всем, кто задумывался над неразберихой разноречивых мнений по указанным вопросам, становилось ясным, что дальнейшее движение исторической науки вперед возможно только путем монографического исследования старых источников и при помощи большого количества существующих, но еще не привлеченных к исследованию новых.
Краткий обзор литературы предмета должен помочь нам выяснить причины ошибок и разногласий историков, поставить главные вопросы, подлежащие исследованию, и наметить самые пути исследования.
Обзор следует начать, конечно, с Н.М. Карамзина. Обстоятельно и близко к источникам, главным образом к летописям, рассказывает Карамзин о переломе в образе жизни, поведении и политике царя Ивана, который произошел после удаления им Сильвестра и Алексея Адашева и смерти царицы Анастасии. Всю вторую половину царствования Ивана IV начиная с 1560 г., когда в жизни Ивана произошел указанный перелом, Карамзин рассматривает как один период, период необузданного и пагубного для государства самовластия царя Ивана.
Когда Иван после «беспримерных ужасов тиранства» убедился в безусловной покорности подданных и в личной безопасности, он уничтожил «безумное раздвоение» царства на земщину и опричнину, и если не прекратил опал и казней, то, «по крайней мере, исчезло сие (т. е. опричнины] страшное имя»
Положительной стороной концепции Карамзина следует признать ее ясность. Она сводится к следующим положениям. Семь с половиной лет существования опричнины не представляют особого периода в политике царя Ивана, т. е. опричнина не преследовала никаких особых целей, кроме технической цели обеспечения личной безопасности царя. По мнению Карамзина, страхи царя Ивана за свою безопасность были преувеличенными, неосновательными, т. е. неразумными.
Иван Грозный. Парсуна XVII века
Мне представляется весьма существенным отметить близкую зависимость взглядов Карамзина и, в частности, его мнения об опричнине, от первоисточников, в особенности от писаний кн. Курбского. Высказывания современников царя Ивана и ближайших за ними поколений показывают, что авторы из разных слоев общества, отечественные и иностранные, на разные лады определяют опричнину как пагубное для государства разделение, причем некоторые (как, например, автор одной из статей Хронографа 1617 г.) ставят, так сказать, точку над «i» и говорят, что царь, разделив своих людей на два лагеря, «напустил», т. е. натравил, одних людей на других, но никто, ни летописцы и повествователи, ни Курбский, ни иностранцы, не приписывал учреждению опричнины каких-либо особых государственных целей.
Никто, кажется, из историков, писавших об опричнине, не обратил внимания на тот знаменательный факт, что кн. Курбский в своих «епистолиях» к царю и в «Истории о великом князе Московском» нигде ни слова не говорит ни об учреждении опричнины в 1565 г., ни об ее отмене в 1572 г. Хорошо известно, что он не упускал ни одного случая, ни одного факта, чтобы поразить, обличить и заклеймить своего царственного противника. Объяснить это забывчивостью Курбского или соображением, что он, живя в эмиграции, не знал об этих фактах, совершенно невозможно. В своей «Истории» Курбский сообщает множество фактов, происшедших после его побега, и это не оставляет никакого сомнения в том, что он имел хорошую агентуру и живо интересовался всем, что происходило в покинутой им родине.
В рассказе о столкновении царя с митрополитом Филиппом Курбский влагает в уста последнего следующие слова: «Если обещаешься покаятися в своих грехах и отогнати от себя оный полк сатанинский, собранный тобою на пагубу християнскую, сиречь кромешников, або опришнпков нарицаемых, аз благословлю тя и прощу».
Когда Курбскому приходилось говорить об опричниках, он называл их то «катами», т. е. палачами, то «кромешниками». Эти выражения («кромешник», «кат» или «опришник») свидетельствуют