Раньше Дафна любила цирк. Она бывала там трижды, и каждый раз это был счастливейший день в ее жизни. Ей нравился запах сырых опилок, нравились грубые шутки клоунов, ловкие жонглеры, лошади, несущиеся по кругу, и тигры, прыгающие через горящий обруч… Но больше всего она любила воздушных гимнасток. В обтягивающих платьях, блестящих как звезды, они летали под куполом с трапеции на трапецию так, будто законы земного притяжения были им не указ. Сальто, перевороты, свободное падение и спасение в последний момент… Трюки, от которых замирало сердце. Не люди вовсе, а небесные ангелы, на один вечер спустившиеся с облаков, чтобы краем глаза взглянуть на мир земной и приземленный. Мать, глядя на гимнасток, хмурилась и говорила, что так одеваться неприлично. Но даже она не могла отвести взгляда, когда какая-нибудь хрупкая девушка под барабанную дробь взмывала высоко вверх, раскинув руки как крылья…
В этом цирке не так. Вроде все на месте: шатер, скамейки для зрителей, круглая арена в желтоватом свете софитов и даже звериный запах мокрых опилок. Но все не так. Этот цирк напоминает испортившееся яблоко с кожурой блестящей и гладкой, но под которой скрываются лишь черви и гниль. Здесь нет смешных клоунов, воздушных гимнасток, лошадей – всего того, из чего и состоит настоящий цирк. А то, на что приходилось смотреть… Это мерзко, неправильно. И уж точно неприлично.
На арену под ручку не спеша выходят Принцесса и Смерть – Дафна узнает ее по маске-черепу, белой и блестящей. Они раскланиваются перед публикой. Затем Принцесса задирает юбки до пояса и нагибается, а Смерть делает с ней то самое. Они как бродячие собаки в подворотне, Дафну тошнит от отвращения. В процессе Принцесса обращается в Ведьму и сварливо спрашивает: «И ты думаешь, они способны оценить твою метафору?» Смерть не отвечает, а только пыхтит, точно чайник на плите. Это не цирк.
Следующий на арене – Сарацин. Он жонглирует отрубленными головами, которые смеются и плачут. Ни капельки не цирк.
Черт выводит на манеж какого-то старика в лохмотьях: «Смотрите, дети! Этот человек очень плохо себя вел! Он много пил, курил всякую дрянь, воровал и обманывал людей! А вы знаете, дети, что бывает с теми, кто себя плохо ведет? Они попадают в преисподнюю, и там их ждет наказание!» Он пронзает человека трезубцем и легко, словно пушинку, поднимает над головой. Рыжее пламя вырывается из трезубца, и человек вспыхивает, как спичечная головка. «Огонь и вечные муки!» – орет Черт. Дафна кричит, а может быть, это кричит Лисбет, а может быть, кто-то еще из сидящих рядом детей. Совсем не цирк.
И вот теперь пришел черед Солдата. Труба зовет.
– Жил-был на свете Отважный Солдат, – начинает он свою сказку. – Весело жил, не тужил. Много подвигов он совершил, много мужчин убил, много девок перепортил. Грабил, убивал, насиловал, мародерствовал, предавал, пьянствовал, вешал, сжигал живьем, резал, гнил в окопах, ел крыс, ел человечину…
Голос его срывается на бормотание. Он продолжает говорить, но Дафна не может разобрать ни слова. Словно Солдат обратился в выжившего из ума бродягу, лопочущего незнамо что. С противоположной стороны арены доносится возмущенный свист.
– Фи! – Это Принцесса. – Ты опять затягиваешь номер!
Топот и стук, с которым пустые головы ударяются друг о друга. Солдат замолкает. Его усы-щетки топорщатся вверх.
– Переходи к сути, – говорит Доктор. Голос его скрипит, как ржавая пила, разрезающая кость.
Кажется, что с усов Солдата вот-вот посыплются искры. Он грозит кулаком в темноту зрительного зала, но затем возвращается к своей сказке:
– Вот так весело жил тот Солдат. Весело-то весело, да только ничего, кроме веселья, он не нажил. Ни жены, ни богатства, ни детишек. И опечалился солдат: умру я, а что после меня останется? Кто помянет меня добрым словом?
– Никто! – хором кричат куклы.
– Вот и решил Солдат, что надо ему раздобыть богатства. Да не простого, а сказочного – чтобы золота – как песка в пустыне, а камней драгоценных – как звезд на небе. Есть богатство, будет и жена – любая баба, как увидит сокровища, так сразу раздвинет ноги. Хоть пастушка, хоть королевна. Будет жена – нарожает ему детишек…
– Что и следовало доказать, – скрипит Доктор. – Тупая военщина никогда не отличалась избытком интеллекта.
– Тс-с! – шипит на него Принцесса. – Это не твоя сказка.
Дафна ерзает на месте. Она любит сказки, но сейчас ей не хочется знать, что будет дальше. Здесь никакая сказка не может кончиться хорошо. Если бы она могла, то убежала бы отсюда или хотя бы заткнула уши и закрыла глаза. Но не может сделать ни того ни другого. Она – Зритель и обязана смотреть и слушать. Лисбет тихонечко плачет, шмыгая сопливым носом. По левую руку черноволосый мальчик без остановки повторяет слово «мама».
– И отправился наш Солдат на поиски сказочного богатства. Много дорог исходил, все сапоги истоптал… На счастье, встретились ему бродячий торговец с женой. Убить за хорошие сапоги – милое дело, да с женушкой его он на славу позабавился. В общем, долго ли, коротко, пришел он на перекресток семи дорог. А на том перекрестке росло большое дерево…
Солдат что-то бросает в опилки у себя под ногами. Трубит, и под звуки марша появляется зеленый росток. Он растет быстро, удивительно быстро. Дафна не успевает и глазом моргнуть, как на арене раскидывает ветви большой платан с серебристо-серой корой и узкими листьями, будто бы припорошенными пылью.
– А под тем Деревом сидела старая Ведьма, страшная как смертный грех…
– Неудачное сравнение, – вновь влезает Доктор. – Поскольку на символическом уровне в этой истории Ведьма и так является персонификацией…
– Тс-с!
И Ведьма действительно оказывается под деревом. Сидит на корточках и изучает в зеркальце бородавки на длинном носу.
– Приветствую тебя, веселый Солдат, – говорит она игривым голоском. – Далеко ли путь держишь? Какое счастье ищешь?
– И тебе привет, старая, – говорит Солдат. – Иду я далеко, а ищу я богатства сказочные. Может, ты знаешь, где их найти?
– Может, знаю, а может, и нет, – хихикает Ведьма, продолжая любоваться собой в зеркальце. Гладит себя по волосам, будто поправляет прическу. – Но ты их не заслужил.
Солдат топает ногами, трясет кулаками и вообще всем своим видом пытается показать, как сильно он разгневан. Из его ушей и ноздрей валит дым.
– Ах так, старая калоша! Если ты не скажешь, где раздобыть мне сказочные богатства, я отрублю тебе голову и спляшу