У Киршоу вспотели ладони. Нельзя? Или можно? Если найти подходящего двойника, никто даже и не заметит. И никто не узнает. Не на это ли ему пытался намекнуть Бреши? Лидер «Партии Объединения» тот еще лис – никогда ничего не скажет прямо. Надо учиться читать между строк… Киршоу поймал взгляд Бреши и едва заметно кивнул.
За все это время Господин Президент даже не взглянул на политика. Киршоу для него не существовало. С Бреши он разговаривал так, будто, кроме них двоих, в Оранжерее никого не было.
– Что-то происходит, Пьер, – сказал Президент, опустив взгляд. – Что-то меняется в этом мире, а я никак не могу понять, что именно.
– Меняется, мой Президент? – удивился Бреши или сделал вид, что удивился.
– Да… Мои сны. Что-то с ними не так. И я думаю, ты об этом знаешь.
Он уставился на Бреши, словно хотел прожечь его взглядом насквозь. Но на лице Бреши не дрогнул ни один мускул.
– Боюсь, вы ошибаетесь, мой Президент, – сказал он. – Я в курсе ваших неприятностей со сновидениями, но исключительно с ваших слов. И я продолжаю считать, что их причина – переутомление, вызванное…
– Ну хватит уже! – взвизгнул Президент. – Я не идиот, Пьер, и я не слепой. Моими снами ты стал интересоваться еще до того, как начались эти кошмары.
– И все же я вынужден настаивать, что это не более чем совпадение.
Президент громко фыркнул. Лицо его скривилось – точь-в-точь жаба, попробовавшая на вкус особо вонючего жука. Киршоу сжался. На мгновение ему показалось, что сейчас Президент Республики начнет кричать и топать ногами или, того хуже, набросится на своего фаворита с кулаками. И Киршоу понятия не имел, как ему вести себя в подобной ситуации. Смотреть и не вмешиваться, мол, сильные мира сего сами разберутся? Или же пытаться их разнять? Оба варианта были чреваты последствиями самого неприятного толка.
– Пойдем, – сказал Президент, взмахнув рукой. – Я должен тебе кое-что показать.
Он двинулся вглубь Оранжереи, мимо цветущих орхидей и покачивающихся лиан.
– Что это с ним? – шепотом спросил Киршоу, кивком указав на потную спину Президента Республики.
– Я озадачен, – также шепотом ответил Бреши и поспешил за Президентом.
Шли они недолго. Узкая песчаная дорожка вывела их к толстому дереву со стволом, похожим на раздувшуюся бутылку, и корой, напоминавшей чешую. Пространство вокруг дерева было присыпано свежими опилками. Киршоу подумал, кто же всем этим занимается? Одного Президента и его камердинера маловато, чтобы следить за Оранжереей такого размера. Как минимум необходим садовник… И стоило об этом подумать, как он заметил, что среди опилок кто-то лежит.
Кто-то? Киршоу остановился столь резко, что едва не упал. И схватился за сердце – оно собралось выпрыгнуть из груди с перепугу. Для расшатанных нервов открывшаяся картина оказалась слишком тяжелым испытанием.
Тот, кто лежал под деревом, садовником точно не был. Как не был, скорее всего, и человеком. Больше всего существо напоминало экспонат из нелепого Паноптикума, из Цирка Уродов: невероятно тощий великан с бледно-серой кожей, будто его вытащили из гигантской колбы с формалином. Ростом он был чуть ли не в два раза выше обычного человека; вытянутая лысая макушка напоминала помятое яйцо; губы отсутствовали как таковые, а вместо ушей и носа – темные отверстия в черепе. Невозможно было сказать, живо ли это существо, спит или без сознания, но в любом случае оно не шевелилось.
Однако хуже всего оказалось жутковатое ощущение, будто Киршоу уже видел это существо. Встречался с ним, пусть и не здесь, а совершенно в другом месте. Вот только где именно? И когда? Неужели…
– Кто это? – подал голос Бреши, с любопытством разглядывая странное существо. Президент хрюкнул.
– Бальяско. – В его голосе послышалось злорадство. – Я рассказывал тебе о нем. Персонаж из старой сказки, он мне снился… А теперь он здесь. И не спрашивай у меня, откуда он появился. Этот вопрос я хотел адресовать тебе.
Послышался шорох, словно кто-то усердно ломал и комкал большой пучок сухой соломы. Серый великан шевельнулся, затем высоко поднял костлявую руку, широко расставив пальцы и заслоняя глаза от света…
Киршоу попятился. Ему хотелось бежать – неважно куда, лишь бы оказаться как можно дальше от этого места. Но он не находил сил сделать это. Как будто воздух вокруг него сгустился и стал тягучим, как кисель.
Серый великан открыл глаза и застонал.
Об авторе
Я родился в 1979 году в Ленинграде. Окончил биологический факультет РГПУ им. Герцена. За время обучения успел сменить множество странных специальностей: от лаборанта на складе химических реактивов до ночного сторожа в магазине игрушек. Но сколько себя помню, меня всегда тянуло к книгам – во всех смыслах.
Думаю, свою роль тут сыграло то, что больше двадцати лет я прожил в соседнем доме с типографией «Правда». Книги появлялись на свет, можно сказать, прямо за стенкой, а во дворе во множестве валялись свинцовые наборные литеры – их можно было собирать горстями. Из букв составлялись слова, из слов – предложения, а там уже было рукой подать до сочинения историй. Масла в огонь подлило и то, что я жил в шаговой доступности от шести замечательных библиотек, включая легендарную Детскую библиотеку в доме Бажанова, и мне сказочно повезло читать «Хоббита» и «Алису в Зазеркалье», сидя у камина работы Врубеля.
Неудивительно, что при первой же возможности я устроился на работу в небольшое издательство. Начал с того, что писал инструкции-прохождения к компьютерным играм, а чуть позже освоил и другие «книжные» специальности. Сейчас я работаю дизайнером, верстальщиком и препресс-инженером – продолжаю делать книги. Ну и, разумеется, продолжаю их писать.
Автор книг «Другая сторона», «Время Бармаглота», цикла «Дом Ночи». Лауреат нескольких премий в области фантастической литературы: «РосКон», «Интерпресскон», «Странник», «Дебют», EDFS Award и др. Участник литературного семинара Бориса Стругацкого.
Об этой книге
Умберто Эко справедливо заметил, что автор не должен объяснять, но может рассказать, почему и как он работал[17].
Что я и попытаюсь сделать.
Есть книги, которые пишутся быстро: они растут, как бамбук, прямо на глазах. Другие, наоборот, подобно полярной сосне, никуда не спешат: способны надолго, на годы и даже десятилетия, замирать и лишь при благоприятных условиях вновь пускаются в рост.
«Пересмешник на рассвете» как раз из таких. Роман писался долго, пожалуй, даже слишком долго. Все началось летом 2010 года,