Мальчик спал неспокойно, смутно воспринимая внутренним слухом и зрением то невнятное и черное, что поднималось из какой-то затемненной его части на свет. По его лицу во сне прокатывались гримасы, колени он, лежа на боку, подтянул к подбородку. Узкую улицу тускловато и сухо освещало солнце; все выглядело ровно тем, чем и было. Немного погодя мистер Хед, сидевший старой сгорбленной обезьяной на мусорном баке, решил, что если Нельсон в ближайшее время не проснется, то он грохнет по этому баку ногой. Он посмотрел на свои часы: два часа дня. Обратный поезд был в шесть, и он помыслить даже боялся о том, чтобы на него опоздать. Он со всей силы заехал по баку пяткой ботинка – гулкий, раскатистый звук.
Нельсон вскрикнул и тут же на ноги. Посмотрел туда, где полагалось быть деду, и вылупил глаза. Казалось, обернулся несколько раз вокруг своей оси, а затем, подбрасывая колени, голову откинув назад, ринулся по улице, как ошалевший пони. Мистер Хед сорвался с бака и бегом за ним, но мальчик уже почти скрылся из виду. Только серое что-то мелькнуло по диагонали и исчезло у следующего перекрестка. Мистер Хед побежал со всех ног, на каждом перекрестке смотрел в обе стороны, но Нельсон как испарился. Потом наконец, миновав три квартала, еле переводя дух, его дед впереди увидел такое, отчего встал столбом. Рядом был мусорный ящик, он присел за ним на корточки – понаблюдать и собраться с мыслями.
Нельсон сидел на тротуаре, ноги врозь, а около него лежала пожилая женщина, лежала и вопила. По тротуару были рассыпаны продукты. Уже собралась маленькая толпа, несколько женщин, чтобы посмотреть на торжество справедливости, и мистер Хед отчетливо расслышал крики упавшей старухи: «Ты мне лодыжку сломал, пускай теперь папаша твой раскошелится! Всё до цента! Полиция! Полиция!» Две-три женские руки дергали сверху Нельсона за плечо, но мальчик, похоже, был слишком ошарашен, чтобы встать.
Что-то заставило мистера Хеда выйти из-за мусорного ящика и двинуться вперед – правда, он не шел, а, скорее, полз. Он ни разу в жизни еще не имел дела с полицейскими. Женщины обступили Нельсона – казалось, вот-вот все скопом обрушатся на него и разорвут на части; а старуха всё разорялась про сломанную лодыжку и звала полицию. Мистер Хед приближался так медленно, словно за каждым шажком вперед у него следовал шажок назад; когда до Нельсона осталось совсем немного, мальчик увидел его и вскочил. Бросился к нему, обхватил его ноги и прижался, тяжело дыша.
Все женщины теперь двинулись к мистеру Хеду. Пострадавшая приподнялась и закричала:
– А ну-ка, сэр, идите сюда! Всё лечение мне до цента опла́тите! Ваш мальчик – малолетний хулиган! Где полиция? Запишите кто-нибудь его фамилию, адрес!
Мистер Хед пытался отцепить пальцы Нельсона от своих ляжек. Голова старика, как черепашья, вжалась внутрь, словно воротник был панцирем; глаза подернулись поволокой страха и осторожности.
– Ваш мальчик мне лодыжку сломал! – орала старуха. – Полиция!
Мистер Хед затылком ощущал приближение полицейского. Глядя вперед, он видел рассерженных женщин, вставших стеной, чтобы он не смог уйти.
– Это не мой мальчик, – сказал он. – Я никогда его не видел.
Он почувствовал, как пальцы Нельсона разжались.
Женщины отпрянули и уставились на него с ужасом. Отрекшись от своего образа и подобия, он внушил им, казалось, такое отвращение, что его и рукой было противно тронуть. Оставив Нельсона за спиной, мистер Хед прошел через промежуток, который женщины, безмолвно расступившись, ему дали. Перед собой он видел только пустой туннель, который раньше был улицей.
Мальчик стоял на месте – шея вытянута вперед, руки висят по бокам. Шляпа была нахлобучена на него так, что элегантной вмятины не осталось и в помине. Пострадавшая встала и погрозила ему кулаком, а остальные смотрели на него жалостливо; но он никого из них не замечал. Никакого полицейского поблизости не было.
Минуту спустя он механически пошел по улице, не пытаясь нагнать деда, просто следуя за ним шагах в двадцати. Так они миновали пять кварталов. Мистер Хед ссутулился и опустил голову до того низко, что сзади не было видно шеи. Обернуться он боялся. Наконец с робкой надеждой бросил короткий взгляд через плечо. В нескольких шагах позади себя он увидел два маленьких глаза, протыкавших ему спину, как зубья вил.
Мальчик был не из тех, кто легко прощает, но до сих пор ему прощать-то было и нечего. Мистер Хед никогда раньше не позорился. Еще через два квартала он оглянулся через плечо и высоким, отчаянно-развеселым голосом выкрикнул:
– А пошли где-нить кока-колы хлопнем!
Нельсон с достоинством, какого прежде никогда не проявлял, повернулся к деду спиной и встал.
До мистера Хеда начало доходить, как глубоко он пал. Они пошли дальше; его лицо было сплошь зияющие впадины и голые гребни. Он не замечал ничего вокруг, но понимал, что от трамвайных рельсов они отклонились. Ничего похожего на купол нигде видно не было, а дело шло к вечеру. Он знал, что если они застрянут в городе до темноты, то их изобьют и ограбят. Для себя он, кроме скорого воздаяния Господня, ничего не ждал и не просил, но невыносимо было думать, что Нельсон тоже поплатится за его грехи и что прямо сейчас он ведет мальчика к беде.
Они шли и шли квартал за кварталом, где все было застроено маленькими кирпичными домами, этому конца не было, и вдруг мистер Хед чуть не упал, споткнувшись о низенький водяной кран на краю травянистой площадки. Он ничего не пил с раннего утра, но сейчас было чувство, что он не заслуживает воды. Потом он подумал, что у Нельсона наверняка тоже во рту пересохло, они попьют вместе, и это их соединит. Он присел на корточки, поднес губы к крану и пустил холодную струю себе в горло. После этого высоким отчаянным голосом позвал внука:
– Иди сюда, хлебни хоть водички!
На этот раз мальчик смотрел сквозь него целую минуту. Мистер Хед встал и пошел с таким видом, будто глотнул яду. Нельсон, хотя у него после бумажного стаканчика в поезде не было во рту ни капли, прошел мимо крана, брезгуя пить там, где пил его дед. Поняв это, мистер Хед потерял всякую надежду. Его лицо в убывавшем предвечернем свете было опустошенным и одичалым. Он кожей чувствовал упорную ненависть мальчика, которая шла за ним ровным шагом, и