То же мы можем сказать и о другом апокрифе, перевод которого включен в эту книгу, «Хождении Богородицы по мукам». Наверное, благодаря «Братьям Карамазовым» Достоевского он наиболее известен, все помнят рассказ Ивана Карамазова об этой так называемой «поэмке, конечно же, с греческого», в главе о Великом Инквизиторе. «Хождение Богородицы по мукам» также строился на диалоге между Богородицей и ведущей ее по четырем сторонам «того света» архангелом Михаилом. Открытость литературной формы апокрифа, возможность добавлять все новые картины мучений грешников позволяли русским книжникам изменять текст сообразно собственным представлениям о потустороннем мире. Как и ряд других древнерусских апокрифов, «Хождение Богородицы по мукам», претерпев некоторые текстовые изменения, вошло в духовные стихи, распеваемые нищими и «каликами перехожими» вместе со «Сном Богородицы» и «Плачем Богородицы». В поздних рукописях апокрифы «Хождение», «Сон Богородицы», «Сказание о двенадцати пятницах» и «Иерусалимский свиток» (или «Епистолия о Неделе») часто переписывались вместе как единый цикл и даже как одно произведение.
Кстати, это явление — циклизация апокрифов — известна и более раннему периоду, когда вокруг одного какого-либо библейского персонажа (пророка Авраама, Адама и Евы и др.) в сборниках группировались несколько апокрифических сочинений, иногда разных по происхождению и времени. Часто в апокрифах сюжет определялся евангельским текстом, конкретной притчей или даже отдельным высказыванием. Так, «Сказание отца нашего Агапия (Хождение Агапия в рай)», известное в славянских рукописях, начиная с рубежа XII-XIII веков, является развернутым сюжетным ответом на слова Христа: «И иже не примет креста своего и вослед мене (не) грядет, несть мене достоин» ( Мф. 10:38; 16:2). Жизнь старца монаха Агапия после того, как он задался вопросом, зачем люди следуют «за Господом», раскрывается как метафора пути, причем пути реального, через преодоление совсем не вымышленных, а вполне конкретных препятствий. Путь Агапия приводит к раю, которого он сначала не узнает и который описан языком библейских описаний Небесного Иерусалима и путешествий благочестивых паломников по святым местам. Так житийный по жанровой характеристике текст становится одновременно и текстом паломнических описаний, текстом «хождений», жанра, хорошо известного древнерусской литературе по уже упоминавшемуся знаменитому «Хождению в Святую Землю» игумена Даниила.
Соотнесение образов рая и Палестины, как она изображалась греческими и древнерусскими паломниками в «хождениях», происходило не только на уровне общих идей и мотивов, но и на лексическом и стилистическом уровне. Поэтому Святая Земля и рай в средневековой книжной традиции сближались: так раскрывается еще одна линия библейского символического образа рая. Апокрифы вносили дополнительные черты в эту аналогию. Путь старца Агапия — это не только реальное путешествие, пусть и в весьма схематическом географическом пространстве, но прежде всего путь духовный, и тот неоскудевающий чудесный хлеб, который Агапий получает в раю от пророка Ильи, есть реализованная метафора евангельского хлеба, евангельского учения. Старец Агапий причащается этим хлебом на престоле посреди рая, куда его приводит пророк Илья. Он выпивает сладкую, как мед, и белую, как молоко, воду из источника и мгновенно забывает «минувшую скорбь и печаль», он насыщается райскими плодами. И хотя апокриф о старце Агапии составлен как будто по сказочной схеме, но евангельский, христианский подтекст, запрятанный в нем, к концу повествования выходит на поверхность, обнаруживая глубокий символический смысл всех поступков и событий, происшедших с героем.
Распространение апокрифов в древнерусской книжности говорит о том, что канонической книжной традиции для усвоения основ христианской веры было недостаточно. Помимо умозрительного хотелось чувственного переживания. И апокрифы предоставляли для этого широкую возможность. Иконография некоторых сюжетов древнерусской живописи, таких как «Рождество Христово», «Успение Богородицы», «Воскресение — Сошествие во ад», изображение Страшного Суда, часто основывались на апокрифических текстах, свободно используемых древнерусскими иконописцами.
Чудесное рождение Спасителя стало благодатной почвой для возникновения апокрифических сказаний. Тема Рождественской звезды, одна из важнейших тем мировой христианской литературы, разрабатывается в апокрифическом «Сказании Афродитиана» как тема победы новой веры над старыми языческими кумирами. Собственно, это все та же тема «прения о вере», в котром доказательную победительную силу обретает чудо, в данном случае чудо внезапно остановившейся над источником путеводной звезды. Источник с чистой незамутненной водой в народном сознании обычно связывается с женской ритуальностью, а в христианской символике он получает дополнительное значение Богоматери. Падению языческих идолов в апокрифическом «Сказании Афродитиана» предшествует чудо: «Открылся верх, и появилась светлая звезда и встала над кумиром Источника, и голос был слы
(нет 15 страницы)
ственных «словах» Кирилла Туровского. Думается, что эта черта апокрифических текстов, столь активно усваимая оригинальной древнерусской литературой, связана с риторической основой средневековой книжности.
В целом, апокрифы в развитии древнерусской литературы сыграли важную роль. Помимо углубления сведений о событиях Священной истории, они знакомили с «другим» византийским литературным наследием, разнообразили отдельные жанровые формы зарождающейся русской литературы, развивали интерес к сюжетности, драматизации, символической многозначности повествования. Насыщенные полулегендарным, полумифическим материалом, апокрифы впоследствии заняли в русской культуре промежуточное положение между письменной и устной традициями. Апокрифам была суждена долгая жизнь в религиозном сознании средневековой Руси. Как памятники народного православия в форме духовных стихов, заговоров, гадательных, магических и врачевательных текстов, они до сих пор еще бытуют на Русском Севере, чему свидетельство — археографические находки последних лет. Они настоятельно требуют не только публикации, но и самого пристального изучения.
М. В. Рождественская
АПОКРИФЫ ВЕТХОГО ЗАВЕТА
СОТВОРЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
О СОТВОРЕНИИ АДАМА
Из скольких частей сотворил Бог Адама
О теле
Тело человека, говорят, из четырех частей создано. Берет оно от огня тепло, а от воздуха холод, а от земли сухость, а от воды влагу.
А в другом месте написано, что Адам из 8 частей сотворен был. Во — первых, от земли тело, во — вторых, от Красного моря кровь, в — третьих, от солнца очи, в — четвертых, от ветра дыхание жизни его, в — пятых, от облака мыли его, добрые и злые, в — шестых, от камней кости, в — седьмых, от Духа Святаго, который вложил в человека праведность и частицу вечного света, что и зовется Христос. 8-я