Прошла долгая минута ожидания. Внутри дома стояла тишина, и Рэд едва сдержался от желания прижаться к двери ухом, как в детстве. Он нервно прикусил губу и снова постучал. Глухому звуку вторил гулкий стук сердца в груди.
– Кто там? – наконец раздался еле слышный голос.
– Бабушка! Это я, Рэд! – радостно отозвался юноша.
– Рэд? – удивленно воскликнула старушка. – Ох, ты дерни за веревочку, и дверь откроется, милый! Я что-то совсем слаба сегодня.
Рэд огляделся. И правда: справа у косяка болталась бечевка с крепким узелком на конце. Раньше ничего подобного тут не было, поэтому он потянулся к веревке и с некоторой опаской дернул. В замке что-то щелкнуло, раздался металлический скрежет, и дверь приоткрылась, впуская Рэда внутрь.
После прохлады улицы в лицо пахнуло приятным теплом. Юноша быстро зашел, поставил саквояж на вытертый пестрый ковер у порога и огляделся.
Раньше бабушка всегда ночевала в спальне, отделенной от общей гостиной плотной занавеской, но сейчас перебралась ближе к камину и расположилась на стареньком диване, разложенном и погребенном под множеством одеял и подушек. Она совсем исхудала. Длинные седые волосы были собраны в жиденькую косу, на плечи старушка накинула пуховый платок, которым она почему-то стремилась прикрыть нижнюю часть лица.
– Рэд, милый, неужели ты решил навестить свою старушку? – Бабушка заулыбалась, отчего в уголках глаз морщинки стали еще глубже.
Рэд не сдержал ответной улыбки, бросился к ней и нырнул в распахнутые объятия. Ее прикосновения показались ему совсем невесомыми, а сухие ладони были ледяными. Рэд обхватил ее пальцы, присаживаясь на край постели, и внимательно посмотрел на нее.
– Ты почему такая холодная? Замерзла, что ли?
– Камин вот только растопила. Совсем плоха стала. Уж и встать лишний раз не могу, родной.
– Матушка велела уговорить тебя перебраться в город.
– Да что мне там делать, только гарью заводской дышать, – отмахнулась старушка и смешно сморщила нос. Рэд почему-то обратил внимание на то, что она не спросила о том, почему матушка не приехала с ним, но решил не зацикливаться на этом. Бабушка уже пожилая, ей позволено быть рассеянной.
– Зато будешь жить не одна. Все у вас тут уехали, тишина вокруг. Страшно жить одной в такой глуши, – покачал головой Рэд, а затем спохватился и вскочил. – Матушка же тебе гостинцев передала, совсем забыл. Сейчас принесу. Хочешь, я заварю чай?
– Спасибо, дорогой, не откажусь. Сам знаешь, что и где на кухне, верно? – протянула бабушка с непривычной ленцой.
Рэд застыл, нагибаясь к саквояжу. Он обернулся из полутемной прихожей, посмотрел на словно утопленную в ворохе одеял худенькую старушку. Внезапно его охватил озноб, тонкими иголками пронзая загривок и спускаясь вниз по спине. Бабушка смотрела на него, прикрыв рот вязаной шалью, и ее голубые глаза казались слишком яркими и живыми, чужими на изъеденном летами лице.
– Конечно. Можешь не беспокоиться. – Рэд отправился на маленькую кухоньку, спрятанную за двойными деревянными дверцами.
Первое, что бросилось в глаза, – заколоченное досками разбитое окно за разделочным столом и неприятный сладковато-гнилостный запах. Рэд сморщился, принюхиваясь и ища источник вони, но ничего не нашел. Чистые тарелки белоснежной башенкой высились на полосатом кухонном полотенце донышками вверх. На них был заметен слой пыли.
Рэд медленно прошел к столу, поставил на него упакованные в пергамент пироги и осмотрелся. Кухня выглядела чистой и при этом какой-то заброшенной. Раньше над столом всегда были подвешены пучки собранных бабушкой сухих трав, в углах гроздьями свисали сушеные грибы и сплетенный стеблями в косичку чеснок. Рэд подхватил сияющий медным боком, но непривычно пустой чайник, набрал воды из ведра и зажег печку-плиту. Вороша кочергой дрова, Рэд бросил взгляд на скрытые за занавеской полочки с соленьями и увидел странные багровые пятна на дощатом полу. Юноша нахмурился.
– Все в порядке, дорогой? – неожиданно окликнула его из комнаты бабушка.
– Да, скоро принесу чай, бабушка! – отозвался Рэд, рывком отодвигая занавеску.
На полу валялась гора тряпья, слипшегося и неопрятного, но очень похожего на цветастое платье бабушки, в котором она любила ходить летом. Рэд осторожно тронул его краем кочерги и перевернул. Да, это было то самое платье – только оно было изорвано и пропитано кровью. Сердце юноши заколотилось так быстро, что стало больно. Он зажмурился, посчитал мысленно до десяти и попытался убедить себя в том, что это, может, банка варенья разбилась и бабушка кое-как пыталась его вытереть.
«Но не своим же лучшим платьем! Хотя, может, оно и поизносилось…»
Сладковатый запах стал гуще. Рэд снова поворошил ткань, с содроганием подумав о том, что никаким боком эта липкая застывшая лужа не похожа на варенье. Его затошнило.
Он осторожно, насколько позволяла его дрожащая рука, поставил кочергу на место и уставился на заколоченное окно. На острых осколках волновались от сквозняка то ли пучки ниток, то ли волосы. Тоскливо завыли волки в лесу.
Рэд осознал, что в данный момент они с бабушкой находились абсолютно одни во всем поселении в глубине леса, и он совершенно точно не чувствовал себя в безопасности. Юношу словно потянула неведомая сила: он наклонился вперед, уперся руками в столешницу и выглянул сквозь щели между досками на задний двор. Гнилостный запах усилился, а среди поросшего сухой травой мертвого сада Рэд заметил сваленные в кучу истлевшие вещи. Он видел чьи-то длинные волосы, бледные ладони и белые кости. С самого края из-под выгоревшей на солнце пестрой ткани свешивалась тонкая седая косичка с вплетенной в нее бледно-розовой лентой.
Рэд отпрянул от окна, с трудом сдержав крик.
– Что случилось, милый? – раздался за спиной голос бабушки.
Рэд резко обернулся, бледный и взволнованный, неумело пытающийся взять себя в руки.
Бабушка стояла на пороге кухни, завернутая в стеганое одеяло так, что было не видно ног. Ее нереально голубые, молодые и хищные глаза смотрели поверх края пестрого полотна, рот и подбородок все так же были скрыты шалью.
– Ничего. Вспоминал, как здесь было хорошо летом. А еще увидел, что у тебя окно разбито. Как так получилось?
– Ворона залетела в бурю, представляешь? Еле отбилась. Такая большая, старая и такая живучая. – Старушка тихо хихикнула в шаль, сощурившись.
– Я тебе его починю. В сарае вроде было запасное стекло, если время его не тронуло.
– Какой же у меня ладный да умелый мальчик, как хорошо, что ты приехал. Я уж было зачахла тут