Мать несколько раз пыталась пробиться к ней еще через пару соцсетей, но Лара пообещала себе, что еще раз на подобное не купится. Она уже отдала ей всё, что могла. Всё мать высосала из нее, только оболочка неврозов осталась. Собираясь спать, девушка включила телефон: было уже за полночь, наступило тридцать первое октября. Лара зевнула, потянулась и зацепила рукой штору.
Дмитрий Иваныч стоял под фонарем, раскинув руки, словно купаясь в электрическом свете. Огромная тень его падала на землю и исчезала за границей очерченной тьмы. Первые снежинки – тихие, ласковые, медленно кружили вокруг фонаря, как мошки.
Лара как была, в домашней футболке и шортах, в шлепанцах на голую ногу, выскочила на улицу и тут же задрожала от холода. Сжимая в кулаке ключи, рвано вдыхая и выдыхая ледяной воздух, она обежала дом и нерешительно застыла возле темнеющей фигуры старика.
– Эй, – хрипло окликнула она. – Дмитрий Иваныч…
Но старик даже не пошевелился, продолжая стоять в нелепой позе. Лара сделала шаг-другой, всматриваясь в жутко неподвижный силуэт. Во рту пересохло, сердце стучало в горле. Лара невольно поднесла руку к лицу, боясь, что этот слишком громкий звук кто-нибудь – или что-нибудь – услышит.
Старик был пуст, как стручок без горошен. Пустая раскрытая оболочка, обрамленная обрывками одежды, выеденная изнутри, высосанная досуха, отполированная. Мутная жижа, вытекшая из оболочки, еще не до конца застыла на асфальте и тянулась за пределы светового круга. Но самым ужасным было выражение лица старика. На нем застыла широкая зубастая улыбка. Глаза были блаженно прикрыты.
Фонарь мигнул, и в это короткое мгновение что-то огромное, быстрое схватило остатки старика сильными острыми конечностями и заглотило в один момент. На мгновение Лара уставилась в фосфоресцирующие глаза, в которых не было никаких чувств. Цепкие злые глаза хищника. Глаза моргнули и исчезли.
Лара тихо, на негнущихся ногах вернулась в квартиру, понимая, что больше всего ее поразил запах существа. Запах гниющих яблок. Кислая, приторно-сладкая, душная вонь гниющей под яблоней падалицы.
Она попробовала яблоко.
Теперь оно знает ее, учует, где бы она ни находилась, и заставит бежать, бежать, бежать, пока от нее не останется только уютный кокон без мыслей и чувств. И тогда оно поселится в ней, прорастет, выжрет остатки и вылупится, чтобы готовить этот мир к появлению космической матери. Их уже много: сотни, тысячи людей-оболочек, которые подчиняются шепоту твари, засевшей внутри. Все они заражены паразитами со звезд. Те старушки-сплетницы, ее начальник, пацан из второго подъезда.
Ее мать.
Да, она определенно одна из первых. Называла ее дурой и била, била, била всё детство, потом плакала и просила прощения – и снова била, называла неблагодарной тварью, которую она себе рожала в помощь. Где благодарность, где?.. Синяки там, где не увидят, ты куришь, я точно знаю, по хатам ходишь с наркоманами, ноги раздвигаешь, иди сюда, зайчик, лапушка, кому ты, кроме мамочки, нужна, ну же, котик, я же ради тебя стараюсь, солнышко, учись хорошо, денег зарабатывай, мамулю не забывай только, звони…
Лара истерично засмеялась. Может быть, если убить королеву, то весь рой умрет?
Зазвонил мобильник – высветился незнакомый номер, но Лара знала, кому он принадлежит. Дрожащей рукой она нажала «Ответить».
– Да, мама. Давай встретимся прямо сейчас. Я к тебе приеду.
В антикварной лавке Змея Хаоса
Мария Токарева
Где-то в лабиринтах междумирья…
Любите старые магазины, в которых пахнет пылью, корицей, деревом и нафталином? О, антикварная лавка Змея Хаоса – один из таких. Но никто из ее посетителей даже не представляет, насколько она стара. И лучше не задумываться о возрасте ее владельца.
Неприметный печальный мужчина средних лет, облаченный в старомодный черный сюртук, встретит вас за обширным столом и покажет удивительный товар. Вы поразитесь разнообразию старинных побрякушек: брошек, медальонов, керосиновых ламп, чучел воронов, великолепных боа из страусиных перьев – и прочим чудесам.
Прекрасное место, не правда ли? И хозяин выглядит радушным и вежливым. Обычно он сидит за столом и пьет чай, грустно улыбаясь. Сутулый и немного хромающий, он совсем неопасен. Так ведь?
Но неожиданно вы почувствуете, как знойным летним днем у вас внутри все холодеет, как трясутся руки и подгибаются колени. Еще минуту назад вы любовались антикварным хламом, а теперь дрожите, точно перед лицом самой смерти.
– Чего желаете? – мягким голосом спросит хозяин лавки. И только безумец не кинется прочь, когда поймает взгляд разноцветных пытливых глаз с вертикальными зрачками: в желтом притаилась хитрость змеи, а в красном – сама тьма. Но именно для безумцев и существует эта лавка. И владеет им Змей Хаоса, принявший облик антиквара. Древнее времени, страшнее конца света, на заре Вселенной он поглощал целые миры. А потом появились люди, и Змей начал питаться их отчаянием.
– Так чего желает добрый господин? – повторит он. – Может, душу в обмен на богатство? Может, исполнение заветной мечты в обмен на любовь всей жизни? Может, славу в обмен на живое и теплое человеческое сердце?
Нет-нет, не вытаскивайте кошелек: как видите, у Змея Хаоса нет кассы. В этом магазине деньги не в ходу, только честный обмен с согласия обеих сторон. Так и живет древнее зло, когда не пытается захватить новые миры.
В антикварной лавке Змея Хаоса много чудес. На Самайн огни внутри загораются особенно ярко: хозяин отмечает праздник преломления миров, расставляет на прилавке яркие тыквы, развешивает оранжевые фонари. А товар его в этот день сияет особенно пленительно. И старый антиквар готов показать все свои чудеса, если, конечно, вы осмелитесь зайти.
Можете и заглянуть. Змей вас не съест, не поглотит, как сотни планет. Это все дело прошлых веков, когда он еще не обзавелся лавкой, парящей среди миров. А планеты и власть – тоже в прошлом, хотя, может, и в будущем. Ведь древнее зло навсегда останется злом.
Но пока он сидит в старомодной лавке и перебирает лампы с заточёнными в них джиннами, магические кристаллы с мятежными душами, мрачные фолианты чернокнижников, засушенные корни мандрагоры, проклятые часы, кукол вуду и многое другое… Это лавка «злых» предметов, а он их лучший хранитель. И продавец. Но только для тех, кто